Дракон с королевским клеймом - Оливия Штерн Страница 59

В темноте было хорошо. Можно было раствориться в ней и представить себе, что уже умерла, и все, что составляло жизнь — свет, краски, вкус — уже перестало существовать. Правда, полное исчезновение всего не получалось: во рту оставался железисто-соленый привкус крови, потому что губы разбили. И боль — та ноющая, стыдная боль, угнездившаяся в промежности — постоянно напоминала о том, что было все эти несколько дней по вечерам. И тусклый фонарь, оставленный у двери на полу… он тоже мешал.

Вельмина вздохнула, подтянула колени к груди и замерла, лежа на боку. Так странно это было — чувствовать себя совершенно мертвой, но при этом оставаться живой.

Она лежала на дощатом полу, скорчившись, обхватив руками колени. В комнате, куда ее бросили, не было ничего, кроме ночного горшка, пустой миски и жестяной кружки. У кружки не было ручки, потому что… После того, как королевские гвардейцы по очереди сделали с ней это, она умудрилась отковырять довольно мягкую оловянную полоску и попыталась вскрыть себе вены. К сожалению Вельмины, ее трюк не прошел незамеченным, ручку отобрали. Да и вены вскрывать она умела отвратительно плохо. Не умела вообще.

Тут, конечно, стоило подумать, почему все случилось так, как случилось.

Она ведь боялась Ариньи — ха! — теперь так глупо даже вспоминать об этом. Ариньи увел ее из полицейского управления в этот же дом и оставил со своими людьми. И как раз они ее не трогали, «потому что хозяин приказал». Потом Ариньи куда-то пропал, он не пришел ни разу. Вельмина видела, что его люди беспокоились, но — раз хозяин приказал — продолжали ее добросовестно охранять. А потом, спустя еще несколько дней, произошло странное: дверь в комнату Вельмины открылась с грохотом, на пороге был королевский гвардеец, в зеленой форме Аривьена. Она так обрадовалась, думала, что ее освободят… Ох, какая наивная дурочка. Бросилась к ним со своими благодарностями… Но никто ее не освободил и не выпустил. Через несколько часов они пришли к ней в комнату, все четверо. Сперва держали, потом и вовсе руки связали. И все по очереди сделали то, что у Вельмины было только раз с ее покойным мужем. Под конец она потеряла сознание, а когда очнулась, руки все же были свободны. Тогда, блуждая взглядом по скудно освещенной пустой комнате, Вельмина и увидела заветную кружку, и ручку, так заманчиво поблескивающую в свете догорающей свечи.

Да, стоило подумать, почему все получилось именно так. Кто играл ею, зачем, и главное — за что.

Но Вельмина не могла думать. Мысли разбредались в разные стороны, как сонные лошади на лугу. Темные лошади в тумане, расплывчатые силуэты, прорехи в пространстве, ведущие в абсолютную пустоту — вот что напоминали ее мысли.

Она с сожалением посмотрела ещё раз на кружку без ручки и вяло размышляла, что могла бы разбить стекло в том единственном маленьком оконце, и все же воспользоваться осколком. Но его предусмотрительно забили досками изнутри. Забили, потому что попытка с ручкой от кружки оказалась неудачной. Вельмина потерлась щекой о грязные бинты, которыми все еще были замотаны ее запястья. Темные лошади в тумане бродили туда-сюда, медленно и сонно.

И вдруг в густом тумане вспыхнула искра. Гвоздь! Ну конечно же, гвоздь! Она могла бы, наверное, воспользоваться кружкой и попробовать ее бортиком поддеть шляпку одного из гвоздей, если, конечно, найдется какой-нибудь, что сидит некрепко. А потом, потом… Если проткнуть себе шею достаточно глубоко, то можно достать сонную артерию. Ну, или если не так, то можно еще раз попытаться расковырять вены…

На миг ей стало страшно, потому что именно сейчас, как никогда раньше, она ощутила присутствие рядом своей собственной смерти. Но Вельмина вдохнула поглубже, выдохнула. Другого выхода просто не было. Ее и так убьют, рано или поздно, но будут делать это с удовольствием. А она, ускользнув к Богам, лишит их этой радости, и уже в этом был какой-то смысл.

Кряхтя, Вельмина поднялась, сперва на четвереньки, затем во весь рост. Ее затошнило от отвращения к самой себе, такой мерзкой и грязной, но желудок был совершенно пуст — и потому стошнило желчью, совсем чуть-чуть. Она постояла-постояла, шатаясь и держась за стенку, потом все же двинулась к окну. Сквозь узкие щели между досками в комнату сочилась ночь. И, пожалуй, самой нырнуть и раствориться в этой вечной ночи было лучшим решением из всех возможных.

Не успела. Как всегда, она, никчемная, ничегошеньки не успела.

Где-то в доме раздался крик, быстро перешедший в сдавленное бульканье. Что-то новое… Вельмина горько усмехнулась. Если у нее в который раз меняется хозяин, то этот, пожалуй, найдет товар в отвратительном состоянии. Может быть, побрезгует.

Раздался выстрел. И следом — гулкий звук падения. Так падает человеческое тело, когда ноги не держат.

Вельмина пошарила глазами по комнате. Но спрятаться было негде. И если там, снаружи, смерть, от нее тоже не укрыться.

«Третий», — подумала она, когда снова кто-то завопил.

«И четвертый»…

Кричали так, как будто их потрошили заживо.

Вельмина вся похолодела. Там, снаружи, точно была смерть — она бесновалась, спешно собирала души в мешок и… неотвратимо приближалась к комнате, в которой Вельмина просидела все эти дни.

Она забилась в угол, опустилась на пол и уткнулась носом в колени, чтобы ничего не видеть. Громко звякнула щеколда по ту сторону двери…

«Вот и все», — Вельмина подумала это с вялой радостью.

Но страха больше не было. Ведь так просто принять неизбежное… И, жаль, что она так и не увидела больше Итана, так и не сказала… Многое могла бы сказать. Только теперь все это больше не имело значения.

Дверь распахнулась, грохнула о стену. Тяжелое дыхание. Такие же тяжелые, размеренные шаги.

— Вельмина?

На миг показалось, что она бредит. Вельмина резко вскинула голову. Да, похоже на бред. Прямо перед ней стоял Итан, живой и невредимый, но выглядел он так, словно только что рубил топором коровью тушу. С оттяжкой, не заботясь о том, что испачкается. Он был залит кровью с головы до ног, и на страшном, в кровавых потеках лице, удивительно светлыми оставались глаза.

Она не пошевелилась, когда Итан опустился на корточки рядом и протянул руку — в липких темных сгустках.

— Вельмина… — она была готова слушать это вечно, но потом…

Вспомнила.

Даже странно, что на несколько мгновений забыла.

— Давай руку, пойдем, — тихо сказал Итан.

Она лишь замотала головой.

— Вельмина, — он тяжело вздохнул, — не дури. Времени нет. А катализатор… — с дикой усмешкой похлопал по карману, — похоже, катализатор промок и испортился. Н-да. Не получится отсюда улететь.