Как избавиться от наследства - Надежда Мамаева Страница 58

Метелка покачнулась, совершила кульбит и… гордо уставилась веником в небеса.

— Слушай, а эта… это… Оно вообще объезженное или… дикое? — Меня стали одолевать сомнения.

— Кэр, не говори ерунды. Летная метла — не лошадь, у нее нет норова…

Как показали дальнейшие события, Дей был прав: у метлы из дрына нет норова. У нее есть прескверный характер. Видимо, в создателя. Поскольку она резко дернулась и попыталась треснуть Дея по макушке.

Но темный не был бы темным, если бы вместо того, чтобы объезжать метелку, не прибегнул к угрозам.

Нет, я подозревала, что эти темные — ребята с выдумкой, но чтобы шантажировать метелку? Дей вкрадчивым голосом угрожал, что развяжет узелок, сломает все веточки по одной, испепелит дрын. Метла прониклась. И даже ни разу не взбрыкнула все то время, что мы летели в выселок.

Правда, темный все же не полагался полностью на покладистость метлы, и выше, чем на полтора метра, мы над сугробами не поднимались. Так и летели между деревьев. Я сидела впереди на кривом, но прочном черенке, зябко поджимая голые ноги, Деймон — сзади, обнимая меня. Мимо проплывали ели, иногда — голые рябины, приземистые березы или чахлые осины.

— Летом здесь все иначе, — сказал Деймон, щекоча мою шею своим дыханием. — Летом здесь буквально звенит жизнь.

— И зудит, и пьет кровь, — вспомнила я комаров.

— Не без этого, — усмехнулся темный, — но я про другое. Когда-то здесь в горах, на перевале, сгинул целый полк. И пока зима — мертвые спят в земле и болотных топях, но с приходом весны некоторые скидывают дрему. Ходят, порою даже на огонек заглядывают. В общем, весело.

Ясное небо начало затягивать. Тучи шептались меж собой, обещая скорую поземку. Я повернула голову, чтобы взглянуть на низкое зимнее солнце. До моего виска неожиданно дотронулись губы, всего на мгновение, но в этом прикосновении Деймона было столько щемящей нежности…

Путь оказался хоть и не столь далеким, но к его концу в наших волосах начали застревать снежинки. Через ограду выселка мы перелетели без проблем. Да и препоной тот частокол можно назвать только условно. А потом к согревающему заклинанию Дей накинул и отвод глаз.

Мы летели по узким улочкам между серыми одноэтажными домами. Последние стояли плотно, но не было ощущения, что тут борются за каждый клочок земли.

— Три Зубца Смерти. — Деймон указал на три острых горных пика. — Это место считается едва ли не самым гиблым во всей империи. Летом — мертвецы, осенью — смердящие туманы. Весной — лихоманки. Зимой — ветры, способные заморозить даже самые пылкие сердца и навечно остудить самые горячие головы. Еще триста лет назад сюда ссылали отъявленных мерзавцев и убийц, осужденных пожизненно.

— А твоя бабушка? Как она сюда попала?

— Влюбилась. А страшнее влюбленной ведьмы никого нет. Пошла следом за моим дедом.

— И испортила ему всю ссылку? — закинула удочку я.

— Если бы. Хуже. Всю службу. — Темный усмехнулся. — Дед был бедным, а бабушка из аристократок. Но, после того как она сбежала из-под венца за каким-то бедняком, семья даже не прокляла ее, не то что вычеркнула из завещания. Нет. Обрадовались, что наконец-то в семье родится сильный маг. Ведь темный дар часто усиливается, если дети — плод истинной любви. Впрочем, если ненависти, эффект тот же. Тьма любит сильные чувства. Моя мать, когда ее мета созрела, оказалась способна погружаться на семидесятый уровень Мрака. Такой сильной и амбициозной ведьме нечего было делать в выселке, и она отправилась в столицу, где ее приняла родня. Не сказать что с распростертыми объятиями, но… Моя мать решила, что достойна если не заоблачных высот, то точно вершин. И она, в отличие от своей матери, из-под венца не сбегала. Вот только лэр Райос сумел вызвать в ней такую всепоглощающую ненависть, которой любовь и в подметки не годилась.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что я — результат той ненависти. Девяностый уровень Мрака, Кэр. Глубже меня во Тьму погружался только владыка.

Это как же надо ненавидеть…

— А сейчас мы летим к твоей бабушке?

— Нет, — ограничился односложным ответом Дей, но спустя минуту добавил: — Я искренне надеюсь, что ведьму Ульрину и деда Гейса мы повидаем еще очень не скоро.

— Почему?

— По причине, в сущности, ерундовой: они давно и прочно мертвы.

— А…

— А сейчас мы ограбим какую-нибудь лавочку, найдем подходящую одежду, поскольку я, увы, не саламандра и к круглосуточному обогреву привычки пока не имею. А потом сытно поедим и переночуем в трактире.

Но разве могла я знать, что такой, в сущности, соблазнительный план начнет трещать по швам на первом же этапе?

На выселки опускались сумерки. В удлиняющихся и густеющих тенях стали свивать гнезда детские страхи. Мы поднялись выше и летели над домами. Ноги щекотал дым печных труб. И тут меня словно обожгло ударом хлыста, а потом воздух резко закончился. Миг — и отпустило. Но те несколько ударов сердца, пока я не могла дышать…

Меня затрясло. Даже не от боли, от страха. Не удержи меня Деймон — точно свалилась бы. Я не успела понять, что это было. А вот темный…

— Кому ты клялась своей жизнью? — начал было он и осекся, сам вспомнив: его темнейшеству.

— Прошло ровно семь дней. — Я жадно глотала воздух, буквально упиваясь им. — Клятва требует, чтобы я, как шпионка, отправляла раз в седмицу отчет о тебе.

Чернокнижник выругался.

— Кэр, я не могу слепить вестника. Такой посланник несет в себе частицу магии создателя… Да и вычислить по нему наше местоположение легко.

— А если через иностранный сервер… — Я спохватилась и переиначила: — А если через другого адресата? Например, ты отправишь письмо в свой замок, а оттуда его перешлют в канцелярию?

— Хорошо, давай так. Но у нас ровно удар колокола, чтобы все успеть. Потом клятва будет жечь все сильнее, и ты не сможешь держать перо в руках.

В результате мы уже особо не выбирали, кого грабить, оружейную лавку или пекарню… Что первым попадется, туда и полетим.

Ближайшей оказалась аптека. Закрытые ставни, запертая на заклинание дверь. Но когда боевого темного мага это останавливало, а тем более огорчало? Правильно, никогда.

Внутри мы оказались меньше чем через минуту. Пахло травами, воздух был влажный и теплый. В печи тлела саламандра, свернувшись кольцом. А над ней на маленькой треноге стоял тигель. Несколько ниш, задернутых старыми льняными шторками с аляповатой вышивкой, таили в себе кучу склянок, колб, баночек со снадобьями.

Деймон ураганом пронесся по комнатушке. Искал он не припрятанный мешочек с деньгами, нет. Бумагу и перо. Но нашел лишь клочок пергамента и уголек.

М-да. Развернутое, чувствую, послание владыке будет. И главное — подробное… Я принялась царапать, причем царапать — в прямом смысле донос.