Изгнанники Темногорья - Лада Кутузова Страница 58

Приш проснулся первым. Он зевнул, потянулся и едва не свалился со стула, на котором сидел. Вчера как-то сам не заметил, как задремал. Похоже, старуха подмешала что-то в питье. Как там остальные? И тут он вспомнил и вскочил: что с Поэтом и Красавицей? Он обернулся. Мёнгере всё так же сидела возле Глеба. Ее голова покоилась на его груди, а та поднималась и опускалась: Поэт дышал.

Приш не поверил собственным глазам, был уверен, что старуха болтает глупости и Глеба не спасти. А тот вновь стал прежним, изморозь отступила. Приш подбежал к друзьям и растолкал их. Они обменялись неверящими взглядами, а затем в их глазах засияла радость. Глеб растерялся, когда понял, что Мёнгере состригла все волосы, несколько раз провел по ее голове. А потом они бросились обниматься. Друзья живы и здоровы, а это главное! Теперь надо поблагодарить хозяйку дома. Путники отправились в соседнюю комнату.

Старуха умерла. Она лежала на огромной кровати, слишком маленькая для нее. Постель была не разобрана, стопку подушек украшала кружевная накидка. Руки старухи были скрещены, в них кто-то положил букет хризантем.

– Она отдала свою жизнь, – прошептала Мёнгере.

Глеб зачем-то полез в карман и вытащил оттуда подснежник. Сжал его и убрал обратно.

– Я даже не спросила ее имени.

Больше никто не проронил ни слова.

Приш с Глебом отправились в сарай за лопатами. Они вырыли за домом яму. Приш копал и не хотел ни о чем думать, но мысли лезли непрошенными гостями. Старуха предложила свою жизнь, или смерть сделала самостоятельный выбор? Не спросить. Но наверняка пожилая женщина знала, на что идет. И от этого мурашки по коже.

Мёнгере в это время обмыла тело и переодела в чистую одежду. Затем они завернули хозяйку дома в покрывало и положили в могилу. Навряд ли кто из деревенских навещал старую женщину, поэтому путники не могли оставить ее без похорон – она умерла вместо одного из них. Это их долг. Даже если из-за этого друзья опоздают к радуге.

Каждый бросил по горсти земли, после Глеб и Приш засыпали могилу. Мёнгере украсила холмик цветами и поблагодарила:

– Спите спокойно, я буду молиться за вас.

С тяжелыми сердцами покинули они дом. Приш вновь ощущал собственную беспомощность – ничего нельзя изменить. Ну почему он не волшебник? Но говорят, что и колдуны не всё могут. А жаль.

Они шли бездумно, никто даже не проверил направление по стеклышкам. Хотелось побыстрее уйти от этого места. Плохо, что от собственной памяти не сбежать. Все люди и существа, встреченные на дороге, навсегда остались в сердце Приша. Светлый путь… Насмешка судьбы назвать эту дорогу светлой, когда столько утрат.

Незаметно потеплело. Приш скинул куртку и посмотрел по сторонам: такое ощущение, что сейчас лето. Вокруг зеленеет трава, а в ней синими бусинами разбросаны васильки. Виднеются одуванчики, маки, ромашки. И запах: медовый, так что рот наполняется слюной. Птицы поют на разные голоса: иволга, дрозд, синиц, соловей. И тогда Приш осознал.

– Мы дошли! – заорал он во весь голос.

Мир покачнулся, и над путниками засияла радуга. Приш пытался пересчитать количество дуг и сбивался со счета: ореховая, травяная, лазоревая, багряная… Пространство вокруг переливалось немыслимыми цветами. Пришу казалось, что он летит по воздуху. И настроение было под стать: искрящееся, как сидр. И тогда он вспомнил: если загадать желание, то сразу окажется дома. Только…

Приш зажмурил глаза, чтобы не растерять уверенность. Хранитель пути предупреждал, но у Приша есть право. И он им воспользуется.

– Я хочу, чтобы Харма жила и чтобы проклятия не было! – закричал он. – Это мое желание, крепкое и единственное.

* * *

Когда Глеба охватило сияние, он растерялся – слишком неожиданно всё произошло. Думали о радуге, шли к ней, а когда добрались – даже не сообразили сразу, что к чему. Друзья были где-то рядом, но до них не дотянуться. Глеб находился сейчас наедине сам с собой. И от него зависело многое.

Небо вспыхивало многоцветьем, словно полярное сияние. Глеб задрал голову вверх. Как же хотелось ощутить вкус стихов на губах, вновь взмыть в потоке вдохновения, но он сделал выбор. Лишь бы Мёнгере была рядом.

– Хочу, чтобы Сребролесье возродилось. И чтобы Сигурл, его Хранитель, жил долго. Нечего умирать! И Хухэ пусть там понравится. Чтобы не жалел, что остался.

Он помолчал и добавил:

– Потому что должны быть такие волшебные места! Для всех: и для поэтов, и для сказочников. Это мое желание! И пусть только попробует не сбыться.

* * *

Мёнгере почти не грустила, она уже согласилась умереть вместо Глеба. А тут получится помочь многим. Главное, не растерять уверенность, потому что хочется просто уютный домик с мужем и детьми, а не раскаленную пустыню. Но она сможет быть сильной.