Трава - его изголовье - Лайан Герн Страница 58

– Повторяю, Фудзивара – лучший союзник.

– Нет, не лучший – единственный. Я не доверяю Фудзиваре. Что ему от меня нужно?

– А что тебе нужно от него?

– Все очень просто. С одной стороны – учиться, с другой – получить продовольствие и деньги, чтобы собрать армию и кормить ее. Но что предложить взамен?

Рассказать о намерении Фудзивары жениться Шизука не решилась, испугавшись, как бы у Каэдэ вновь не поднялась температура от переживаний. Фудзивара наверняка сам сделает предложение, рассудила она.

– Фудзивара обращается ко мне «госпожа Ширакава». Мне стыдно смотреть ему в глаза после обмана.

– Видимо, ему доложили о завещании твоего отца относительно имени, – сказала Шизука. – Всем известно, что перед смертью он назвал тебя своей наследницей. Мы оповестили соседей.

Каэдэ испытующе посмотрела на Шизуку, но лицо женщины было серьезным.

– Конечно, мне пришлось выполнить просьбу отца, – согласилась она.

– Тогда господину Фудзиваре ничего более знать и не нужно. Долг дочери перед отцом превыше всего.

– Так пишет и Конфуций, – сказала Каэдэ. – Ему ничего знать не нужно, однако, полагаю, он потребует объяснений, если сохранил ко мне интерес.

– Несомненно, – уверила Шизука, подумав, что Каэдэ прекрасна, как никогда.

Болезнь и горе лишили ее лицо последних черт детской незрелости и придали глубину и таинственность.

Они отметили новый год дарами Фудзивары, ели гречневую лапшу и черные бобы, которые припасла Аямэ в конце лета. В полночь пошли в храм слушать пение священников и звон колоколов по угасанию человеческих страстей. Но не молитвы об освобождении от мирских чувств и очищении, произносила Каэдэ, она просила самое желанное: лишь бы выжил Такео, а у нее появились деньги и власть.

На следующий день все женщины в доме взяли свечи, ладан и фонари, мандарины, сладкие каштаны и сушеную хурму и пошли к пещерам, где река Ширакава вытекала из-под земли. Они исполняли церемонии перед камнем, из которого вода выточила статую Белой Богини. Сюда запрещали приходить мужчинам, иначе, согласно поверью, гора упадет, а клан Ширакава исчезнет с лица земли. За святилищем у входа в пещеру жила пожилая пара, женщина вошла внутрь отнести приношения Богине.

Каэдэ опустилась на колени на влажные камни и стала слушать, как старуха бормочет незнакомые слова. Она подумала о матери и госпоже Маруяме, попросила у них помощи и заступничества. Здесь в этом святом месте, Каэдэ обретала особый настрой души и ощущала, что за ней наблюдает Богиня.

На следующий день Каэдэ поехала к господину Фудзиваре. Хана обиделась, что ее оставляют дома, и расплакалась, когда вышла прощаться с сестрой и Шизукой.

– Нас не будет всего несколько дней, – успокоила ее Каэдэ.

– Почему мне нельзя с вами?

– Господин Фудзивара не пригласил тебя. К тому же тебе там не понравится. Требуется хорошо себя вести, говорить правильно и сидеть прямо почти весь день.

– А тебе там будет хорошо?

– Вряд ли, – вздохнула Каэдэ.

– По крайней мере, там много вкусной еды, – сказала Хана и с тоской добавила: – Перепелки!

– Зато вам больше достанется дома, – ответила Каэдэ.

Она действительно радовалась, что уедет на некоторое время, поскольку часто проверяла запасы провизии и считала дни: выходило, что продовольствие закончится еще до наступления весны.

– Кто-то же должен развлекать вашего Мицуру, – добавила Шизука. – Иначе он заскучает по дому.

– Пусть Аи развлекает, – возразила Хана. – Мицуру она нравится.

Каэдэ это тоже заметила. Сестра не проявляла ответной симпатии, но ведь она такая робкая, и в любом случае, ее чувства не имеют значения. В ближайшем будущем Аи будет помолвлена. В новом году ей исполнилось четырнадцать. Сонода Мицуру неплохой жених, особенно если дядя усыновит его, а Каэдэ не отдаст сестру дешево.

Через год все выстроятся в очередь, чтобы породниться с семьей Ширакава, подумала она.

Аи в ответ на замечание Ханы залилась легким румянцем.

– Будь осторожна, Каэдэ, – проговорила она, обняв сестру. – Не беспокойся о нас. Я присмотрю за домом.

– Мы недалеко уезжаем, – ответила Каэдэ. – Пришли за мной, если я понадоблюсь. Если получишь вести или вернется Кондо, сразу дай мне знать, – не удержалась она.

Они добрались до резиденции господина Фудзивары уже после обеда. День выдался пасмурный, задул северо-восточный ветер, резко упала температура.

Гостей встретил Мамору, поприветствовал и отвел не в комнаты для гостей, где они останавливались в прошлый раз, а в другой павильон, не так богато украшенный, но, на взгляд Каэдэ, более уютный благодаря изысканной простоте и приглушенным краскам. Она осталась довольна, поскольку боялась встретить злого духа отца в той комнате, где открылась правда.

– Господин Фудзивара счел, что госпожа Ширакава захочет отдохнуть с дороги, – тихо произнес Мамору. – Он примет вас завтра, если не возражаете.

– Спасибо, – поблагодарила Каэдэ. – Передайте, пожалуйста, господину Фудзиваре, что я полностью в его распоряжении. Я поступлю так, как он пожелает.

Каэдэ сразу заметила некоторую напряженность. Мамору без колебаний назвал новое имя, взглянул мельком, словно пытался увидеть реакцию, и больше не смотрел на нее. Однако она знала, что равнодушие напускное. Каэдэ выпрямилась и встретила его взгляд с легким презрением. Пусть уж лучше рассматривает ее с головы до пят и учится изображать женщин на сцене. Все равно искусство Мамору останется не более чем подделкой. Какая разница, что он о ней думает. Каэдэ больше заботило мнение Фудзивары.

«Он должен проявить желание, – убеждала она себя, – но если он хоть бровью это покажет, я тотчас уеду навсегда и забуду о всякой помощи».

Она обрадовалась, что встреча отложена до завтра. В павильон зашел Ишида, проверил ее пульс и глаза. Сказал, что заварит особый чай, чтобы очистить кровь и укрепить желудок, и попросил прислать за ним Шизуку на следующий день.

Приготовили ванну, и Каэдэ бросило в жар не только от горячей воды, но и от зависти, что тут так много дерева для топки. Потом молчаливые служанки принесли в комнату ужин.

– Это традиционные зимние блюда для дам! – воскликнула Шизука, когда увидела деликатесы. Свежий лещ и кальмары, жареный угорь с зеленой судзой и хреном, маринованные огурцы и соленый корень лотоса, редкие черные грибы и листья салата – все выложено на лакированных подносах. – Такое едят в столице. Интересно, сколько еще женщин во всех Трех Странах едят сегодня на ужин столь изысканные яства!

– Здесь все изысканно, – ответила Каэдэ.

Как просто, подумала она, окружать себя роскошью, иметь хороший вкус, когда есть деньги!