Ромашки для королевы - Оксана Демченко Страница 58

– Сорок два их тут, – нервно бросил а-Тис, падая на колени рядом. – Ох и развели мы гнусь! Сам себе не верю. Ребята повозку нашли, я оставляю пятерых. Будут грузить и вывозить в ближние усадьбы. Одна госпожа из старших еще довольно крепко стоит на ногах и прежде присматривала за больными. Она толком нам все объяснила. Поселков тут ведимова дюжина, расположены они полукругом.

Орильр уже стоял рядом и слушал. И Сэльви не понравилась его сосредоточенность. От которой, девушка знала твердо, кое-кто может и умереть, даже не заметив перехода в иной мир. Седой толкнул к сотнику пару охранников поселка.

– Эти в дружбе с ведимами. Надо найти всех подобных, у них знаки высшего отличия, вот такие. Доставить Жасу. Он знает, что следует делать.

– А мы?

– Два десятка оставь здесь, еще два отошли вдоль стены, надо сменить этих лучников в башенках охраны на твоих людей. Еще два разъезда по двадцать эльфов – пусть разделятся и идут внешним трактом, в поля льна есть еще пара ворот, все надо перекрыть. До полудня, пусть хоть коней загонят.

– Понял, делаю.

– Сам и оставшийся десяток, когда гонцов разошлешь, – будьте здесь. Держите вход, а точнее – выход. Мало ли кто тут бродит… Один маг у вас, и по одному у других ворот. Те, кто повезет этих предателей, пусть сообщат Жасу – нам нужна вторая сотня, маги и лекари. Тут и правда много хуже, чем мы полагали.

– Сделаю.

– От каждых ворот по пятерке хранов – к ближним поселкам пленников. Приговоренных забрать, лагеря свернуть и спасенных вести к воротам. До ночи надо стянуть сюда и к иным выходам из этого кошмара всех, кого можно. Я беру Сэльви вместо мага и Диаля, он все равно ни о чем думать не может, кроме мамы. И мы чистим два самых северных поселка. Потом пытаемся определить, откуда придут ведимы, и перехватить их. Поищи нормальных эльфов в усадьбах, как закончишь вывозить этих, пусть тоже займутся едой, одеждой и всем остальным. Это пока все.

– А ведимы?

– Поэтому и беру жену, а не магов, – усмехнулся Орильр. – Они слишком умные, но в бою – сущие дети. Не обижайся, малыш, – кивнул он магу, сидящему рядом. – Вы ведимов не встречали, а она их знает. Пошли, Сэль.

Черноглазая торопливо закончила свою песенку, которую шептала все это время в ухо пленнику. Гордо выпрямилась и нашла взглядом солового коня. Может, и больно думать, что она не умеет читать. Но это наживное.

Орильр усадил ее в седло и на миг уткнулся лицом в колено. Ему было дурно и больно. Когда «король» пытал его – это было хоть как-то понятно. Но держать на жалких порциях пищи женщин, у которых уже руки насквозь светятся и сухи, как осенний лист, – это чудовищно. Тем более унижать и доводить до отчаяния лучших, старших, настоящую память рода и его основу…

Сэльви погладила светлые волосы и с тоской подумала, как трудно будет счесать из них седину. Наверное, не за три месяца и не за год станут заметны первые проблески настоящего цвета волос. Потому что у мужа очень светлая душа, и ее тяжело ранит зло, накопившееся вокруг. У Кэльвиля тоже полголовы седины, но при его светлых кудрях это не так заметно… Как же ей, неграмотной деревенской ведьме, одной помочь всем? Сами-то они не умеют душу свою от шрамов излечивать. Седой благодарно потерся щекой и улыбнулся, встряхнулся, скользнул в седло. Диаль уже был рядом.

Новая скачка получилась не особенно долгой. Тракт вывел сотню а-Тиса от столицы к крайним северным воротам. Внутри ограды поселения выстроились по дуге, нанизанные на нитку дороги, начинающейся как раз от этих ворот. Первый поселок располагался в сорока верстах к северо-западу от ворот. Утром загнанные кони усталым шагом выбрались на прямую тропинку, ведущую к центральной площадке. Ворота сараев – иначе Сэльви не могла назвать дома, – были распахнуты настежь. Пленники уже двигались в полях, их день начинался как всегда, до рассвета. Пара надсмотрщиков лениво грелась у стены, щупая глупо хихикающую женщину. По ее бессмысленному гладкому лицу блуждала улыбка настоящей деревенской дурочки. И отношение пары хамов женщина воспринимала, как норму. Более того – искренне радовалась их вниманию. Сэльви с ужасом догадалась – эта уже согласилась заснуть и теперь не помнит себя. Скоро ей дадут новое имя и свободу. Но сперва научат правилам жизни в теперешнем Лирро. Может, и не отошлют отсюда, охране нужно скрашивать унылые будни, а дурочка покладиста и услужлива. Привыкнет к своему месту, а со временем станет одной из охранниц, если объяснят, что и как надо делать.

Диаль рядом охнул и снова судорожно вздохнул, глотая комок. Он очень хотел застать маму живой. Но не такой ведь, как эта сытая и веселая девица! Не может его мама дойти до подобного.

– Кожа у тебя тонкая, – не одобрил Орильр. – Если себя не помнит – снова усыпим, и ты ее станешь наставлять быть прежней, нечего слюни тут пузырить. Не управляешь собой – марш к воротам!

– Извини. Я эту госпожу знал. Она была магом, учила меня немножко, – виновато вздохнул синеглазый, торопливо моргая. – И ты прав, теперь я буду учить и ее, и других, это мой долг. Ее забрали давно, лет сто пятьдесят уже прошло, тогда поселения только создавали. Трудно так долго спорить с отчаянием.

– Трудно, – оскалился Орильр и потянул из ножен свои мечи. – Я знаю.

Сэльви поёжилась от дурного предчувствия. Седой сухо выговорил странную сложную фразу на незнакомом языке, добавил – «именем рода а-Тэи». Его вороной конь уже выбрался на середину площадки, и стражники следили за прибывшими с удивлением. Оба клинка налились тьмой. И когда седой направил их в грудь сидящим, удаленным от него на пару саженей, произошло страшное и невозвратное, невидимое обычному глазу. Но Сэльви заметила. Темный огонь рванулся с клинков и выжег эльфов. Остались лишь пустые оболочки, не способные более жить, – бездушные. Ведьма охнула, впервые понимая, как может выглядеть запретная часть магии эльфов. Орильр как-то говорил ей о подобном. Старший представитель рода короля может решать, достоин ли эльф не просто жить, умирать или уходить в сон. Но определять, возродится ли снова казнимому сознательным существом или окончательно перестать быть. Это тяжелое бремя – иметь право решать. Оно накладывает большую ответственность, за ошибку можно поплатиться своей жизнью и даже душой.

А еще это трудная магия, не доступная никому из живущих ныне. В чем-то она сродни черному дару ведимов – по силе. Но не черна. Просто порой эльфа нельзя исправить, а, согласно вере вечных, их души привязаны к миру Саймиль и возвращаются. Говорят, муж древней королевы заслуживал удаления из мира, но его пожалели, поверили лживым клятвам. И прекраснейший из древних, один из самых сильных магов и воинов, сохранил душу. Черную, злую, отданную демонам охотно и сразу. Позже неоправданная доброта стоила жизни очень многим и едва не погубила мир. И уничтожила род а-Роэль. Старший брат королевы погиб, безвозвратно удаляя из мира живых ее мужа, признанного эльфами преступником. А потом сама королева запечатала демонов в ларце жизнью и светом своей души. Орильр рассказывал жене старую историю, пока они, расставшись с Кэльвилем, шли к Стене. И говорить ему было больно.