Обитаемый остров - Борис Стругацкий Страница 58

– Ну, хорошо, – сказал, наконец, Максим, остервенев. –Сейчас мы все это проверим. По моим расчетам мы давно уже выехали из поляизлучения, а сейчас примерно без десяти десять. Что вы все делаете в десятьчасов?

– В десять ноль-ноль – построение, – мрачно сказал Гай.

– Вот именно. Собираетесь стройными рядами и начинаетеистошно орать дурацкие гимны, и надрываетесь от энтузиазма. Помнишь?

– Энтузиазм у нас в крови, – заявил Гай.

– Энтузиазм вам вбивают в ваши тупые головы, – возразилМаксим. – Ничего, вот сейчас мы посмотрим, какой у тебя там в крови энтузиазм.Который час?

– Без семи, – мрачно сказал Гай.

Некоторое время они ехали молча.

– Ну? – спросил Максим.

Гай посмотрел на часы и неуверенным голосом запел: «БоеваяГвардия тяжелыми шагами…» Максим насмешливо смотрел на него. Гай сбился иперепутал слова.

– Перестань на меня глазеть, – сердито сказал он. – Тымне мешаешь. И вообще, какой может быть энтузиазм вне строя?

– Брось, брось, – сказал Максим. – Вне строя ты,бывало, также орал, как в строю. Смотреть на вас с дядей Кааном страшно было.Один орет «Боевую Гвардию». Другой тянет «Славу Отцам». А тут еще Рада… Ну, гдеэнтузиазм? Где твоя любовь к Отцам?

– Не смей, – сказал Гай. – Ты не смеешь так говоритьпро Отцов. Даже если то, что ты рассказываешь, – правда, это означает только,что Отцов просто обманули.

– Кто же их обманул?

– Н-ну… мало ли…

– Значит, Отцы не всемогущи? Значит, они не все знают?

– Не желаю на эту тему разговаривать, – объявил Гай.

Он приуныл, сгорбился, лицо его еще больше осунулось, глазапотускнели, отвисла нижняя губа. Максим вдруг вспомнил Фишту Луковицу иКрасавчика Кетри из арестантского вагона. Они были наркоманами, несчастнымилюдьми, привыкшими употреблять особенно сильные наркотические вещества. Онистрашно мучились без своего зелья, не ели и не пили, а дни напролет сидели воттак, с потухшими глазами и отвисшей губой.

– У тебя болит что-нибудь? – спросил он Гая.

– Нет, – уныло ответил Гай.

– А что ты так нахохлился?

– Да так как-то… – Гай оттянул воротник и вяло повертелшеей. – Нехорошо как-то… Я лягу, а?

Не дожидаясь ответа Максима, он полез в люк и прилег там наветки, поджав ноги. Вот оно как, подумал Максим. Это не так просто, как ядумал. Он забеспокоился. Лучевого удара Гай не получил, из поля мы выехалипочти два часа назад… Он же всю жизнь живет в этом поле… А может быть, ему этовредно – без поля? Вдруг он заболеет? Надо же, дрянь какая… Он смотрел черезлюк на бледное лицо, и ему становилось все страшнее. Наконец, он не выдержал,спрыгнул в отсек, выключил двигатель, выволок Гая наружу и положил на траву ушоссе.

Гай спал, бормотал что-то во сне, сильно вздрагивал. Потомего начал бить озноб, он скрючивался, сжимался, словно стараясь согреться,засовывал ладони под мышки. Максим положил его голову к себе на колени, прижалему пальцами виски и постарался сосредоточиться. Ему давно не приходилосьделать психомассаж, но он знал, что главное – отвлечься от всего,сосредоточиться, включить больного в свою, здоровую, систему. Так он сиделминут десять или пятнадцать, а когда очнулся, то увидел, что Гаю лучше: лицопорозовело, дыхание стало ровным, он больше не мерз. Максим устроил ему подушкуиз травы, посидел некоторое время, отгоняя комаров, а потом вспомнил, что имведь еще ехать и ехать, а реактор течет, для Гая это опасно, надо что-топридумать. Он поднялся и вернулся к танку.

Ему пришлось основательно повозиться, прежде чем он снял спроржавевших заклепок несколько листов бортовой брони, а затем он набивал этилисты на керамическую перегородку, отделяющую реактор и двигатель от отсекауправления. Ему оставалось прикрепить последний лист, когда он вдругпочувствовал, что вблизи появились посторонние. Он осторожно высунулся из люка,и внутри у него похолодело и съежилось.

На шоссе, шагах в десяти перед танком, стояли три человека,но он не сразу понял, что это люди. Правда, они были одеты, и двое держали наплечах жердь, с которой свисало окровавленной головой вниз небольшое копытноеживотное, похожее на оленя, а на шее у третьего, поперек цыплячьей груди,висела громоздкая винтовка непривычного вида. Мутанты, – подумал Максим. Вотони – мутанты… Все рассказы и легенды, слышанные им, вдруг всплыли в памяти исделались очень правдоподобными. Сдирают с живых кожу… людоеды… дикари… звери.Он стиснул зубы, выскочил на броню и поднялся во весь рост. Тогда тот, что былс винтовкой, смешно перебрал коротенькими ножками, выгнутыми дугой, но недвинулся с места. Он только поднял жуткую руку с двумя длинными многосуставнымипальцами, громко зашипел, а потом произнес скрипучим голосом:

– Кушать хочешь?

Максим разлепил губы и сказал:

– Да.

– Стрелять не будешь? – поинтересовался обладательвинтовки.

– Нет, – сказал Максим, улыбаясь. – Ни в коем случае.