Вкус памяти. Кровь королей - Таня Свон Страница 58

Снова провалившись в забытье, я больше не могла из него выбраться. Мир заволокло черным туманом, через который лишь изредка пробивались голоса и боль. Только эти ощущения напоминали, что я все еще жива.

Вязкий сон разбавлялся шумом митингующих, которые не переставали бороться за будущее, даже понимая, насколько это бесполезно. Выстрелы, крики, слезы.

Продажная сэйки. Мертвый король.

Мне снилось, что люди, умирающие на площади, падали и обращались в реки крови. Ее становилось все больше. Алая жидкость топила ступени ратуши и ползла к окнам. Когда красным волнам удавалось просочиться в щели между створками, я захлебывалась в ней. Хваталась за горло, пытаясь выдавить ком, закупоривший легкие, но шея все равно продолжала гореть от боли.

Боль, грызущая горло, всегда приходила вместе с голосом Дакоты. Я слышала сквозь нерушимую толщу сна, как она о чем-то рассказывает мне и иногда поет. Может, этого не было? Я уже перестала понимать, где иллюзии, а где реальность, пробивающаяся сквозь них.

Я потерялась во времени и не знала, сколько провела в таком состоянии. Один час или несколько дней?

Но однажды что-то изменилось. Я почти проснулась, когда сердца в груди словно коснулись чьи-то пальцы. Знакомое ощущение, но я не могла вспомнить, когда еще испытывала его. Под ребрами разгорелся костер, заполняя опустевшую после утраты Мергера грудную клетку.

Это чувство было настолько мощным, что я открыла глаза, однако это все, на что оказалась способна. Тело не слушалось. Каждый вдох приносил только боль.

Моя голова была чуть повернута, поэтому я видела всех собравших в комнате. Лорен Офудо, двое солдат, которые сопровождали его, и пятеро других вампиров в необычных ярких одеждах, слишком легких для осени Равена. Свободные, открытые наряды из тонкой ткани сильно выделялись на фоне военной формы, а кожа гостей была бронзовой от загара.

Даже балансируя между жизнью и смертью, я догадалась, кто эти вампиры.

Сомнений не осталось, когда вперед выступила женщина и опустилась передо мной на колени. Ее зеленый с золотым орнаментом подол лег на пол, и создалось впечатление, будто иноземка села на цветущую поляну.

Лорен что-то сказал, но я не разобрала слов. Женщина кивнула и на своем родном языке начала зачитывать присягу.

Странно, но кроме необъяснимого жара, разраставшегося под ребрами, я ничего не чувствовала. Понимала, что это – последние минуты моей жизни. Когда клятва будет произнесена и последняя печать признания ляжет на мою кожу, все завершится. Мозаика сложится, я стану достойнейшей силы короля… Но никогда ее не получу, потому что слишком слаба и не смогу даже сбежать.

Магию вампиров подпитывают чувства: страх, уважение, признание. Татуировка на моей кисти – их воплощение. Тот, кто убьет достойнейшего, сам займет его место. И это будет Лорен.

Черные угольки глаз господина Офудо следили за мной с непроницаемым спокойствием. Лишь хищный блеск выдавал предвкушение вампира, что вспыхнуло в нем с новой силой, когда женщина, хранительница одной из пятнадцати стран, закончила читать клятву.

А затем я заметила нож, который иноземка вынула из рукава.

Нутро все еще сковывало ледяное «ничто». Я с безразличием взирала, как хранительница бросилась ко мне, напитывая клинок силой, чтобы завершить все одним ударом.

Если бы я могла, я бы рассмеялась. Бедняжке не стоило тратить время на подготовку столь мощной атаки. Я и так почти труп. Вампирша только упустила драгоценные секунды. Желанная власть была в шаге от нее, но женщина не сумела поймать удачу за хвост.

Лорен оказался быстрее. Его сила черными змеями взвилась в воздух и сковала иноземку. Ее ладонь разжалась. Нож с лязгом выпал на пол. Стражи-защитники обступили хранительницу, но оказались заложниками черного купола, который сжимался, сдавливая пленников.

– Увести, – со скучающим видом приказал Лорен. – Сегодня мы покажем Равену и всему миру, чем кончаются жизни предателей.

Он перевел на меня победный взгляд и склонил голову набок. Каскад черных волос спадал почти до поясницы вампира, и я подумала о том, как здорово было бы вцепиться в них ногтями. Наверное, непроницаемая маска на моем лице все же треснула, выдавая мысли, потому что Лорен нехорошо усмехнулся.

Он протянул одному из солдат ладонь, чтобы тот вложил в нее обычный кухонный нож. Я внутренне скривилась. Какая ужасная, никчемная смерть.

Лорен, не мешкая, двинулся ко мне. Дверь в комнату открылась, в нее зашли еще солдаты, которые явились, чтобы увести хранительницу и ее свиту. Но вместе с военными сюда ворвался и шум, какой еще никогда не тревожил строгую тишину ратуши.

Грохот. Лязг. Крики.

Внутрь словно прорвались протестующие, отчаявшиеся и разозленные.

Лорен замедлил шаг всего на долю секунды. Его узкие губы, высеченные на сухом лице, недовольно скривились, но вампир и не думал отступать.

«Верно. Я бы тоже так сделала. Убить меня – вот что сейчас важно», – пронеслась в голове пугающая мысль.

– Господин Офудо! – В комнату влетел солдат в уже окровавленной форме. Алая нашивка сливалась с рукавом, пропитанным темной жидкостью. – Срочно нужна ваша помощь!

– Я занят, – рыкнул глава, не оборачиваясь.

– Вы… Хотите убить сэйки? – не унимался совсем юный новобранец. – Но Дакота… Госпожа Дакота…

– Не она здесь решает! – рявкнул Лорен и занес руку для удара прямо над моей тяжело вздымающейся грудью.

Ржавое лезвие блеснуло в тусклом свете настенных ламп. Но когда нож уже должен был начать опускаться, блики на его поверхности стали ярче. Я зажмурилась, когда свет, проникший в комнату, стал нестерпимым для глаз. А затем почувствовала тонкий яблочный аромат…

– Ой! – пискнул знакомый голосок.

Я тут же распахнула веки и сквозь рассеивающуюся дымку портала увидела, как Милли в неравной битве старается выбить нож из рук Лорена. Он скалился, будто животное, и пытался ранить девушку, пока та танцевала, уворачиваясь.

Лорен злился и начал наносить удары необдуманно. Он сильнее Милли, но она – ловчее и в отличие от холеного хранителя Равена привыкла к сражениям. Когда Лорен попытался резануть девушку по плечу, она поднырнула под его руку и ударила противника апперкотом в челюсть. Тот зарычал, схватился свободной ладонью за лицо и получил новый удар в живот.

Милли звонко рассмеялась, отступила на шаг в мою сторону и продемонстрировала врагу зажатый в руке кастет.

Меня крупно затрясло. Рано. Она смеется слишком рано!