Невеста для кронпринца - Оксана Гринберга Страница 58

Оказалось, верила она не зря — потому что красное сияние, захлестнувшее девушек подобно морской волне, так же быстро нас покинуло, на что я почувствовала огромное облегчение. Магический дым продолжал втягиваться в артефакт — с нашей стороны он уже ушел, — освобождая от своего присутствия все больше и больше участниц…

Кроме одной.

Принцесса Ариэль из Бринтона выдохнула недоверчиво, затем что-то произнесла — резкое, на чужом, незнакомом мне языке, но в этой фразе мне почудились досада и разочарование. Она попыталась разогнать окутавший ее дым, после чего обратилась к поднявшемуся на ноги Роланду, заявив тому на ангорском, что произошла ошибка.

Вернее, она понятия не имела, что так нельзя… Но почему же так нельзя, ведь в ее стране на подобное смотрят сквозь пальцы?!

Но она будет ему верна после свадьбы, если он выберет ее в жены.

Дальше я уже ее не слушала и не смотрела, подумав, что леди Аргал ошиблась, сказав, что сегодняшний отбор покинет половина избранниц. После второго испытания ушло только четверо — принцессу Бринтона уже уводили из зала, потому что ни традиции Ангора, ни Роланд, как оказалось, не одобряли добрачные связи среди тех, из которых он собирался выбирать себе жену.

Зато остальных этим же вечером ждало еще одно испытание — встреча с королем, который порядком меня пугал. И чтобы через него пройти, мы должны будем получить благословение Реджинальда Годдарта.

Быть может, к этому и были слова леди Аргал — она знала, что третье испытание будет не из простых?

* * *

Через бесконечное число минут — оказалось, что по жребию мне выпало идти на встречу предпоследней, а за мной была только Изабель, — настал и мой черед.

Правда, до этого я получила крайне противоречивые сведения от разных людей. Сперва тетушка Мюри заверила меня, что ее Реджинальд с раннего детства отличался добротой и состраданием, Ворсли — что король Ангора ест младенцев на завтрак, а Мун Кин попросту пожелал, чтобы Мать-Первая Змея была со мной во время тяжелейшего из испытаний, как Она поддерживает своих детей в бедах и катастрофах…

Так вот, сказав своему сопровождению, что я обязательно со всем справлюсь — даже с бедами и катастрофами, — я все-таки остановилась, чтобы выслушать напутствие «любящего брата» Вильфреда.

Вернее, сперва сказала ему, что не хочу от него больше ничего слышать — мне хватило и того, что он заявил по дороге в Тронный Зал.

Но потом передумала.

— Это важно, Шерри! — произнес Вильфред таким тоном, что я ему поверила.

И он тотчас же склонился к моему уху.

— Я порасспрашивал там и сям… Послушал, что говорят люди. Ходят слухи, что король тяжело болен, хотя это старательно скрывают. К тому же он давно уже попал под влияние Артура Максвелла и полностью в его власти. Это тоже скрывают от народа, потому что Годдартам сейчас такое не на руку. Они пока еще не могут выступить в открытую против отца и Максвелла: обстановка в Ангоре оставляет желать лучшего. Но они обязательно это сделают.

На это я покачала головой — наверное, потому что сказанное в нее попросту не укладывалось.

— Но чем же болен король? — шепотом спросила у Вильфреда.

— Мне доподлинно неизвестно. Судя по всему, последствия старой травмы головы дают о себе знать. Болезнь поражает его разум, и с каждым годом королю становится все хуже и хуже. Правда, у него все еще случаются проблески сознательности, но даже в эти периоды он крайне раздражителен и непредсказуем. Поэтому, Шерри, — Вильфред уставился мне в глаза, — ничего не делай из того, что могло бы его спровоцировать. Просто войди, немного постой и уходи. Не старайся с ним заговаривать. Будет лучше, если он вообще тебя не заметит.

— Но как же мне тогда получить его благословение?!

— Уж как-нибудь обойдешься и без него, — усмехнулся Вильфред. — Или же давай я тебя благословлю по-братски?

На это я сказала ему, что как-нибудь обойдусь, и Вильфред снова улыбнулся. Но уже не мне, а подоспевшим Ворсли, заявившим, что он первый в их списке на убийство.

На это Моррис оскалился, сказав, что жить ему еще очень долго — сперва Ворсли не помешает выучиться читать и писать, а к этому времени, он, пожалуй, умрет естественным путем.

От старости.

Они продолжили собачиться, а я… повернулась к подошедшему принцу Кирону.

Оказалось, тому тоже нашлось что мне сказать. Но делать в присутствии моего сумасшедшего сопровождения и зардевшейся тетушки — словно это ее, а не меня средний принц взял за руку и повел подальше от Ворсли, Морриса и Мун Кина, — он не собирался.

Изабель тоже была неподалеку, улыбнулась мне многозначительно, а придворные начали шептаться.

— Ваше высочество!.. — отозвалась я в полнейшем недоумении, когда мы остановились возле одной из мраморных колонн неподалеку от тронного возвышения. — Вы… Вы что-то хотели мне сообщить наедине?!

Кирон кивнул, и я уставилась в его встревоженное лицо и похожие на грозовое небо серые глаза.

— Шерри, что бы ты там ни увидела, — напряженным голосом произнес он, кивнув в сторону дверей, к которым подходила улыбающаяся принцесса Зои. Ей выпал жребий предстать перед королем первой, — постарайся не брать это в голову. И еще: сделай все, чтобы как можно скорее покинуть ту комнату. Я все объясню тебе позже!

— Хорошо, — отозвалась я, мысленно поблагодарив Вильфреда Морриса за то, что он успел сделать это первым, а то, признаюсь, сейчас бы я терялась в догадках, не понимая, что происходит.

— И вот еще, если отец все же удостоит тебя разговора, соглашайся со всем, что он скажет. Даже если он заявит, что на небе висят три луны, а четвертую похитили демоны. Скажи ему, что так оно и было. Так нужно, Шерри!

— Хорошо, — повторила я. — Конечно же, я это сделаю! Потому что ваш отец болен, не так ли?

— Он болен, — согласился со мной Кирон, — и очень тяжело. Впрочем, королю сейчас получше. Он вполне адекватен и отдает отчет в своих поступках, так что я надеюсь, что отец продержится до конца отбора и приступов больше не повторится. Но даже если это произойдет, я уверен, что у тебя хватит смелости и силы духа встретиться лицом к лицу с его безумием.

После чего Кирон внезапно прикоснулся к моей щеке, развернулся и ушел, а я осталась. Уставилась ему вслед, чувствуя, как пылает та самая щека — мимолетное прикосновение почему-то тронуло меня до глубины души.

Нет же, до глубины сердца.

Впрочем, поразмыслить о произошедшем в одиночестве мне не дали. Меня тут же обступили подруги, закрывая от любопытных взглядов придворных, но принялись задавать такие же любопытствующие вопросы.

Только вот ответов у меня не было.

Я ничего не знаю и не понимаю, сказала им, но с королем нам всем стоит быть осторожными и ни в коем случае ему не перечить. А еще лучше — просто поклониться, немного постоять и уйти, не привлекая к себе внимания.