Мой хозяин дракон - Оливия Штерн Страница 58

– Дела и так в порядке благодаря вам, саннор Тасиди. – Я снова уселась в кресло и вздохнула. – Я вот что… Я бы хотела удочерить Айту, а вас, если я не вернусь, назначить ее опекуном до совершеннолетия. Видите ли, у меня нет ни братьев, ни сестер, кому бы я завещала состояние. А Айта…

– Она же дочь какой-нибудь посудомойки, – поморщился нотариус, – и это в лучшем случае. Оно тебе надо, Кора? Ну подумай сама. Ты вернешься… или одумаешься и вовсе никуда не поедешь. Выйдешь замуж, у тебя будут дети. Свои дети. Не непонятно чьи.

– А если не вернусь? Кому достанутся деньги отца?

Эйк Тасиди замолчал, и я поняла, что выиграла.

– Когда ты пропала, – медленно проговорил он, качая головой, – я чуть с ума не сошел. Я все думал: как же так, тебя так воспитывали, а ты вон что натворила. Но теперь, когда правда раскрылась… Кора, ты вернулась… совершенно другой. Какой-то странной. Ты собираешься делать вещи, которых бы никогда не сделала раньше. Ты бы никогда не кинулась спасать обреченного дракона. И уж никогда бы не стала желать удочерить девочку, подобранную непонятно где, сироту непонятного происхождения…

Я только вздохнула. Никак ему не объяснить, насколько близкой стала мне Айта. Она была самой близкой и единственной подругой там, на острове, а потом как-то незаметно стала сестрой. Просто младшей сестренкой. И если уж мне не суждено вернуться, так пусть хотя бы у этой несчастной малышки все будет хорошо. Ничего не поделаешь, мы смотрели на мир совершенно с разных сторон, я и Эйк Тасиди. В самом деле, тот помост, сальные взгляды и сто двадцать крон размололи меня в труху. И я долго собирала себя, пытаясь понять, кто же я в этом мире, – и не понимала, и хваталась за тонкие пальчики Айты, словно за спасительную соломинку. Да и потом… еще один момент, который снова все перевернул. Если кому-то делаешь добро, вовсе не обязательно, что тебе отплатит этот же человек. Добро вернется рано или поздно чудесной легкой птицей, способной подарить крылья. Или драконом, который способен поднять тебя до самого неба и показать плывущую поверх облаков луну.

– О чем задумалась? – В мои сумбурно скачущие мысли просочился голос нотариуса. – Может, еще передумаешь?

– Нет, не передумаю, – твердо сказала я. – Вы станете опекуном Айты, если я не вернусь? Я рассчитываю на вашу мудрость, саннор Тасиди. И давайте перейдем к оформлению бумаг. Мне еще собираться в дорогу, а перед этим очень бы хотелось… заехать на кладбище.

Он вздохнул, но перечить не стал. Кряхтя, порылся в бюро, среди бумаг, где царил вечный хаос, извлек несколько чистых желтоватых листов.

– Иди сюда, Кора. Здесь удобнее писать, я тебе продиктую…

И посмотрел так укоризненно, как будто очень переживал за меня… Как будто родной отец, которого у меня больше не было.

С бумагами мы управились быстро. Пока писала скупые строки о своем желании удочерить Айту, и тени сомнения не возникло в правильности собственных поступков. Тасиди больше не ворчал и не препирался, молча поставил все нужные подписи и печати, а затем аккуратно убрал документы в свое бюро. Вот и все. Теперь уже, независимо от исхода моего путешествия, с Айтой все будет в порядке…

Я поднялась, разгладила подол платья.

– Спасибо вам, саннор. Я, пожалуй, пойду.

– Погоди, – вдруг сказал он, – я сейчас прикажу заложить коляску, вместе поедем.

Немного растерявшись, я села обратно, а Тасиди решительным шагом вышел вон из комнаты. Не знаю, как долго он отсутствовал, да и не важно это. Я сидела и пыталась размышлять, но мысли разбредались в разные стороны. Такое бывает, когда все важные решения уже приняты и пути к отступлению больше нет, – я его себе не оставила. Было немного тревожно. Но это оттого, что я понятия не имела, насколько легко варги пойдут на поводу у Фейдерлина, а еще оттого, что я не доверяла магу. Оставалось надеяться, что он довольствуется обещанным гонораром. Господи! Ведь Эйк Тасиди еще не знал, что я собственноручно отрезала такой ломоть своего наследства и передала его пройдохе, готовому следовать за край Чаши…

– Кора, пойдем, – нотариус через некоторое время появился на пороге в плотном темно-сером сюртуке и шляпе, – коляска у подъезда.

Это был хмурый и ветреный день начала зимы. Мы прошли сквозь кованые ворота и долго брели по тихой и совершенно безлюдной аллее, по обе стороны которой немыми наблюдателями возвышались старинные склепы. Они были очень старыми, кое-где скульптурные украшения облупились и начали осыпаться. Но нам – дальше, в новую часть кладбища. И чем дальше мы шли, тем сильнее таяла моя решимость. Почему-то казалось, что я не вынесу все это снова, просто не смогу увидеть могильный холмик со скромной табличкой, на которой написано имя моего любимого папы. Под конец я вцепилась в саннора Тасиди, а он молча взял мою руку в свою. Вот и низкая ограда. Пока что временная. И небольшая гранитная плита, на которой выгравировано: «Филипп Лайс, адмирал его величества». Я невольно всхлипнула и стиснула пальцы на предплечье Тасиди. Конечно же ничего плохого со мной не случилось, но… странное это было чувство: я шла сюда, как будто предвкушая увидеть отца, поговорить с ним. А увидела лишь расплывшийся от дождей холмик и серую плиту.

– Не плачь, – тихо сказал Эйк Тасиди. – Всему есть начало, и всему есть конец. Не нам это менять.

Я прикрыла глаза и снова вспомнила день своего восемнадцатилетия. То, как папа на меня смотрел. В его глазах жила любовь, а теперь его не стало, этой любви не стало, и как будто от меня самой отрубили что-то важное. Вроде бы все на месте, но чего-то не хватает.

– Ты привыкнешь, – продолжил нотариус. – Скажи, зачем-то ты ведь шла сюда? Чего именно хотела?

Я снова посмотрела на табличку. Эйк Тасиди был прав: все когда-нибудь заканчивается… Покосилась на седого нотариуса и попросила:

– Можно я… побуду здесь одна?

Он пожал плечами, поднял воротник сюртука и отошел в сторону, принялся рассматривать чей-то каменный памятник в виде взлетающих птиц. А я… вот так, стоя рядом с тем, кто был совершенно для меня недосягаем… Я взахлеб, тихо и быстро рассказала обо всем, что со мной произошло. И закончила свой монолог тем, что описала Фейдерлина и нашу предстоящую экспедицию.

– Не беспокойся, – прошептала в холодный воздух, – я обязательно вернусь. И тогда расскажу тебе, как все прошло. Я знаю, ты был бы не против, если бы ко мне посватался лорд-дракон…

Почему-то казалось необходимым рассказать все это. Потом я повернулась и пошла прочь, махнула Тасиди, и он заторопился следом. Перед глазами стояло папино лицо, и, как мне показалось, он лукаво усмехался, щурясь. Одобрял мое решение – а как же иначе? Жаль только, что мы так и не узнали, умер ли адмирал Лайс сам, или ему помогла санна Теодора. Но, пожалуй, эта тайна так и останется таковой на века.