Тайна ректора Вечерней академии - Сильвия Лайм Страница 58

Спустя почти сутки в камере предварительного заключения.

— Вы хорошо подумали, Арлин Вейер? — ласковым голосом спросил Ивар, в который раз обходя по кругу замершую на стуле девушку.

Фея громко сглотнула и потрясла головой. Ее руки были связаны за спиной, а комната, в которой они находились, напоминала тюремную камеру, хотя, фактически ею и не являлась. Серые стены и одно узенькое окошко в помещении для допросов — вот и все, на что она могла рассчитывать после попадания в королевскую тюрьму Беларии. И в этой комнате Ивар держал ее всю ночь.

Сейчас в узеньком просвете окна уже забрезжило солнце, и Арлин чувствовала себя уставшей и измученной. Однако, как ни странно, страха уже не осталось.

— Мне кажется, вы не до конца понимаете, что происходит… — медленно продолжал мужчина свою песню. Его темные, злые глаза пронзали ее калеными иглами.

Но Арлин все понимала. Это Ивар еще не осознавал истинного положения дел и того, кто на самом деле находится перед ним.

Арлин устало вздохнула и закрыла глаза. Она так долго боялась разоблачения, боялась попасть сюда, что теперь, оказавшись в тюрьме в шаге от виселицы словно почувствовала освобождение. Да, пока что ее не собирались судить за фейскую природу, вот только наказание ей сулило примерно то же.

А поэтому, когда разозленный ее молчанием министр подошел ближе, резко и больно обхватив узловатыми пальцами ее подбородок, она лишь улыбнулась.

Ивар стиснул зубы.

— Ты понимаешь, что, отказывая мне, подписываешь себе смертный приговор?! — рявкнул министр, и фее показалось, что он вот-вот топнет ногой от бессилия.

Как бы это ни было банально, но прямо сейчас этот человек обещал снять с нее обвинения в обмен на то, чтобы Арлин согласилась лечь с ним в постель. И, признаться, его предложение не было лишено смысла.

После самовольного проникновения в королевский дворец ее обвиняли в подготовке убийства короля. Это была страшная ложь, но за нее Арлин ждала неминуемая казнь практически без суда и следствия. Ивар же обещал переквалифицировать статью в нечто попроще. Например в попытку попасть на бал для поиска жениха. И если первое грозило ей быстрой смертью с чисто номинальным судебным заседанием, то второе могло считаться всего лишь нарушением той самой дворянской этики, за которую отвечал министр Лозьер-ис.

Девушка хмыкнула.

Жизнь в обмен на постель…

Арлин окинула усталым взглядом своего мучителя.

Колючие черные глаза, короткие волосы, тщательно уложенные воском, орлиное лицо… Этот мужчина вбил себе в голову, что она похожа не фею. А ему всю жизнь хотелось провести ночь с той, которую породил Разрыв.

“Проклятый развратник…”

Фея отвернулась и уперла взгляд в стену.

— Эти твои крылышки, — протянул тем временем Ивар, склонившись к ней и проведя рукой по бутафорским крыльям на платье, — твои потрясающие крашеные волосы… Я был очарован с первого момента, как тебя увидел, — говорил он, подтверждая ее мысли. — А твое узкое личико, кукольные зеленые глазки….

Он уткнулся носом в ее шею и с наслаждением втянул воздух возле самой ключицы.

Арлин вздрогнула и попыталась отстраниться.

В тот же миг министр выпрямился, сцепил руки за спиной и, сжав губы в линию, отошел в сторону.

— Строптивая гусыня. Сразу видно, что плебейка! Не понимаешь, какую честь я тебе оказываю. Еще и жизнь твою никчемную пытаюсь спасти! Все бестолку! Словно жемчуг метать перед троллем…

Он прижал к носу надушенный платок привычным жестом.

— Так может стоит отпустить меня и все? — устало спросила Арлин.

— Вот еще! За то, что пробралась в замок в обход стражи, готовя покушение на его величество короля, завтра утром тебя повесят на Рыбной площади, где казнят всякую шваль. Так и знай. И никто не даст за твою жизнь и пол монеты.

С этими словами он развернулся и приготовился выйти из комнаты. Лишь на пороге остановился и немного лениво бросил:

— Впрочем, у тебя есть шанс передумать. До обеда.

И уже затем окончательно вышел, хлопнув дверью.

Арлин осталась одна.

Наверно где-нибудь в другой жизни она могла бы заплакать. Впасть в уныние или истерику. Но фея просто неподвижно сидела на стуле, изредка шевеля затекшими от веревок запястьями, пока не начала клевать носом и не уснула.

Что-то внутри нее будто застыло. Словно сердце обморозилось и покрылось колючими ледяными иголочками.

Ивар хотел, чтобы она провела с ним ночь. Может быть не одну. И ценой этому была бы ее жизнь. Велика ли цена?

Арлин не думала, что велика. Фея всегда считала, что жизнь — вот величайшая ценность.

Ее жизнь подарила ей мать, которую она никогда не видела, а, может, просто не помнит.

Ее жизнь пыталась сохранить для нее тетка, раз за разом цепляясь за сознание, утопающее в безумии.

Ее жизнь когда-то давно спас и Рейнар.

И все это было не для того, чтобы однажды она сама палец о палец не пошевелила бы ради собственного вызволения. Что такое честь и невинность, если на другой чаше весов — собственное дыхание?

В конце концов мерзкую ночь собственного позора Арлин могла бы и забыть. А после смерти забывать будет уже нечего и некому.

Однако почему-то при мысли о том, как она изменит своему дракайну, все внутри нее протестовало и переворачивалось.

Но и это было еще не все. Арлин прекрасно понимала, что стоит ей согласиться на предложение Ивара, как смертный приговор, от которого ее обещали избавить, окончательно будет приведен в исполнение. А все потому, что министр просто увидит на ней брачную метку фей и поймет: она — истинный монстр Разрыва, а не обычная преподавательница вуза, надевшая на бал платье с крылышками.

У нее просто не было шанса избежать гибели. Предложение Ивара не спасало ее, а точно так же обрекало на смерть.

А ведь это было именно то, чего боялась фея, когда не хотела сближаться с дракайном. Поцелуи с ним и крепнущая между ними связь усилила метку, заставила ее проявиться и сделала такой яркой, что нельзя не заметить. И теперь из-за нее фея не могла спастись.

Но, признаться, Арлин была этому даже рада. Да, совсем скоро толстая пеньковая веревка обовьет ее шею и затянется тугой петлей, пока ее тело будет болтаться в удавке, как мешок с картошкой. Зато ей не придется делать мучительный выбор: чужая постель или смерть. Этого выбора у нее просто нет.

А это очень легко, когда не нужно ничего решать.

Поэтому она и уснула, ни капли не волнуясь о том, что же будет дальше. От того, что она будет мучительно искать выход из положения, ничего не изменится.