Искажение - Сергей Плотников Страница 58

И вот тут Абрамову в кои-то веки всё-таки действительно повезло. На русского офицера вышел Куроку Кабуки и предложил разом решить все проблемы. Олег, подумав, согласился — и действительно получил именно то, о чем мечтал. Не только ответы на свои вопросы, но и возможность постоянно учиться и узнавать что-то новое, а потом полученные знания применять, не ограничиваясь тесными рамками воинской службы. А ещё оказаться причастным к чему-то по-настоящему важному для всех, стать своим в тесном круге единомышленников и служить под началом действительно и без всяких оговорок великого человека. Человека, по жизни преследующего не свои собственные эгоистичные интересы, а реально заботящегося о судьбах мира. Эта служба и привела в итоге Абрамова сначала на должность школьного учителя в “Карасу Тенгу”, а потом и на борт герметичной гондолы высотного воздушного шара. И всё было в пределах нормы, пока Олег не выглянул в иллюминатор.

Просто для понимания: гондола стратостата практически ничем не напоминает ту корзину, что обычно цепляют под обычные воздушные шары. Скорее — современную спасательную морскую шлюпку. Такая же наглухо задраиваемая небольшая капсула хорошо заметного на фоне волн цвета, способная пережить практически любой шторм и не утонуть. Собственно, для воздушного шара, запускаемого над океаническими просторами, она другой быть по понятным причинам и не может. И самый слабый элемент подобной конструкции — обзорные окна.

Подъём на высоты полёта авиалайнеров и выше предпринимается обычно не для получения красивых фоточек — для того есть способы значительно, просто несравнимо дешевле. Высотный воздушный шар всегда строится под конкретные задачи, которые никак иначе не решить — обычно научные. Опять же, каждый час, каждая минута полёта — это постоянные траты топлива и других расходников вроде кислорода, и это не считая амортизации стоимости самого летательного аппарата. Из-за чего время работы экипажа расписано буквально посекундно, словно у космонавтов на МКС, и пялиться наружу им, поверьте, просто некогда. И это, заметьте, когда полет проходит штатно. Что в принципе не могло произойти в этот раз. Не тогда, когда зеркало малого ордена экзорцистов, надёжно закрепленное над днищем гондолы, исторгло из себя поток магии и вызвало лавинообразный процесс образования пространственного канала.

Абрамов как следует вымотался ещё в процессе подъёма шара. Нужно было заставить практически никак не управляемый аппарат зависнуть более-менее над островом. В теории, отклонение даже в десяток и более километров толком не могло помешать — но выяснять это на практике было не самой умной задачей. Перевозчики, какими бы косными они не стали за века своего существования, не отреагировать на столь откровенное и яркое попрание своих правил не могли — а значит, второго шанса просто не будет. К счастью, “на глазок” нацеливаться на остров отставному офицеру было совершенно не нужно: система глобального позиционирования вкупе с мощным бортовым компьютером помогали учитывать направления потоков воздуха на разных высотах и благодаря вертикальному маневру удерживать шар над нужной точкой до тех пор, пока не начался ритуал. Ну а после пришли в движение такие силы, что про ветер можно было забыть.

Изнутри гондолы, у самого основания невидимой и вроде как неощутимой натянутой энергоструны, проявления колебаний Силы должны были быть минимальными, но отставного офицера, когда началось, все равно прилично приложило. Закружилась голова, стали подрагивать руки, появилась одышка. Олег, пересиливая себя, приник к приборной панели, но индикаторы показывали, что баллоны исправно снабжают воздух компонентами дыхательной смеси. Проверка по манометрам подтвердила — утечки воздуха нет… а потом приборы начали выходить из строя один за другим. Золото, которым были изнутри покрыты корпуса устройств, помогало — но, видимо, этого было просто недостаточно. Первыми накрылись радиоприемники и GPS, следом, с отчётливым запахом горелого вышел из строя компьютер. Погасли дисплеи, мигнули и потухли светодиодные лампы над более простыми и потому надежными шкалами аналоговых приборов-дублёров. Теперь обеспечение жизнедеятельности аэронавта и поддержание высоты шара целиком легло на плечи Абрамова. Взгляд прикипел к стрелке барометра-альтиметра ^[19], руки — к вентилям подачи топлива к горелкам ^[20]. Отставной офицер лишь изредка позволял себе кидать взгляды на газовые манометры гондолы и часы. Иногда у него закрадывалось подозрение, что последние просто встали — так медленно тащилась по циферблату секундная стрелка…

…Потому когда давление Силы внезапно пропало, Олег аж растерялся. По его личным “часам” прошли едва ли не часы, а вот бортовой хронометр не отсчитал и десять минут… а если точнее — чуть больше пяти. Мало. Слишком мало! Конечно, они с Учителем могли ошибиться в своих расчетах — было бы удивительно, если бы не ошиблись без возможности провести нормальные эксперименты. Но ошибиться должны были в большую сторону. Или и впрямь что-то с механическими часами случилось?

Додумать Абрамов не успел: Сила вновь вернулась, заставив всю конструкцию шара ощутимо вздрогнуть. А вот это было совершенно точно не по плану. Более того, произойти вроде как и не могло… если только не случилось что-нибудь совсем уже из рук вон выходящее. Несколько секунд отставной офицер колебался: задачи контроля летательного аппарата с него никто не снимал, да и что можно разглядеть с такой высоты? Но… он всё-таки позволил себе отвлечься от стрелок и, извернувшись в забитом приборами и баллонами пространстве, откинуть светозащитный люк крошечного обзорного иллюминатора — уж больно настойчиво ему советовала это сделать внезапно проснувшаяся интуиция. Та самая интуиция, что есть у любого солдата и офицера, пережившего на переднем крае военный конфликт. Давно, очень давно она не подавала голос столь чётко и однозначно, такое игнорировать было никак нельзя.

То, что личный ученик Куроку Кабуки увидел через слегка искажающий перспективу триплекс, он сначала даже не смог опознать. Но это точно было не море. Грязно-серая, залитая ярким солнцем и блещущая едва заметным вспышками клубящаяся поверхность начиналась всего в пяти километрах ниже гондолы стратостата — слишком близко. Да и вид такой, словно Абрамов на другую планету случайно попал и смотрит на…

Облака.

Мозг человека наконец-то смог охватить всю видимую через маленькое оконце картинку и дорисовать то, чего видно не было. Циклон. Невероятно огромный циклон, мать тропических ураганов и штормов! И вот тут-то Олег впервые за много лет усомнился: а была ли их давняя встреча с Учителем действительно удачей? Или всё-таки “удачей” — как всегда.