На краю времени, на пороге мира - Анна Клименко Страница 57

– Хорошо, – он все еще сомневался, – а что ты попросишь взамен?

По глянцевому водяному кругу прошлась легкая рябь, хотя в пещере не было и намека на сквозняк.

– Ничего, – выдохнул колодец, – ничего… Твой приход был предсказан, Гиллард, и твое решение способно изменить судьбу всего мира, каким бы оно ни было.

Маг задумчиво потер подбородок. Затем незаметно ущипнул себя за локоть – а вдруг это странное сновидение схлынет прочь? Но нет, ничего не изменилось.

– Лады, – пробормотал он.

И, растянувшись на холодном полу, заглянул через край колодца. В черную, настороженно застывшую воду, откуда на него подозрительно уставилось его же отражение.

– Смотри внимательно и думай о том, что хочешь узнать, – шепот бестелесной сущности затих, растворился под сводами пещеры.

И Гиллард подумал о командоре Геллере. А затем и о ведьме, которая произвела его на свет, а потом бросила в чужом доме.

Сперва ничего не происходило; вода продолжала пульсировать в такт биению сердца. Маг сосредоточенно глядел на самого себя – бледного, растерянного и, пожалуй, перепуганного.

Затем… Что-то случилось с отражением; оно подернулось цветными искрами, завертелось и оказалось втянутым в маленькую, невесть откуда возникшую воронку. И Гиллард ощутил, как снова его затягивает туда; но руки крепко держались за базальтовый край, он продолжал лежать, растянувшись на полу… Но в то же самое время плыл, в беспросветные мрачные глубины.

Время начало медленно разворачиваться в холодной воде, и тогда Гиллард увидел… Это было трудно, почти невозможно описать; его словно вмиг разъяли на тысячу крошечных кусочков, каждый из которых обладал способностью видеть и запоминать. В десятки глаз и ушей ударила волна образов и звуков, вдребезги круша сознание, почти сводя с ума… Гил дернулся, затем еще и еще. Бесполезная попытка освободиться, когда слишком глубоко он ушел в развернувшуюся спираль времени, и не было пути назад.

…Плакало серое небо. Его холодные слезы падали на лицо, а впереди возвышался уродливый помост, обитый черным. Многоголосый гул толпы тонул в набрякших дождем тучах, и злорадные взгляды досадно липли к коже. Он шел, понимая, что жить осталось совсем чуть-чуть. И этих кратких мгновений было жаль, и прожитые годы казались чередой пустых, суетливых дней. Оказалось, что жизнь, прожитая для Императора, отдана зря. Да и то сияние, что всегда окружало владыку, на самом деле всегда было ложью, дешевой мишурой.

«А что бы ты сделал, если бы мог еще раз прожить все эти дни?»

«Я бы остался с Миральдой и никогда бы не терял надежды, разыскивая свою семью. Отца, мать и Гейлу, убитую Квентисом».

Видение ломалось, рассыпаясь хрусткими цветными крошками, и обращалось в прах, уносимое ветром времени. Гиллард задал вопрос – и получил ответ, который, казалось, шел из самих небесных далей. Но одновременно с этим…

Он с ужасом и жалостью смотрел на умирающую ведьму, которая протягивала ему младенца, крошечный, сморщенный комочек живой плоти. Затем – растворилась дверь, и в дом вошло болотное зло, чтобы навсегда забрать несчастную с собой, на бесконечный путь темной нелюди. Хотела ли этого Миральда? Никогда. Но Кларисс, давняя подруга ведьмы, приняла решение за нее, и та, что всю жизнь боролась с народом Зла, сама стала одной из бессмертных сестер. Хотела ли ведьма остаться с командором? Всегда. С того момента, как он решительной поступью вошел в ее жизнь. Но судьба его принадлежала Квентису Доброму, и тень Императора осталась всего лишь тенью.

«Так вот оно что, вот они, мои отец и мать! Император убил командора, своего верного и честнейшего подданного. А мать погибла, дав мне жизнь…»

Порожденные памятью мира видения лились и лились, причиняя боль, заставляя сердце сжиматься в спазмах.

…И Великая Империя людей поднималась из ничего, сооружая себе постамент из грязи и крови, прожорливой тварью поглощая все новые и новые земли. Но не было в этом ничего странного или противоестественного, ибо любое государство начинается так. Воспряла темная нелюдь – но еще слишком малочисленная, слишком слабая.

«Мы – всего лишь ваше отражение».

Кажется, это сказала болотная ночница Кларисс, когда самоотверженно выхаживала Миральду…

И содеянное всегда возвращается к хозяину, пусть даже спустя годы; великий закон этого мира, положенный в основу вечного равновесия.

… А потом наступила эпоха Магистров, когда старый дэйлор, упорно цепляясь за жизнь, стал тем, кого не должно было быть и вовсе. Естественный порядок вещей нарушился, открылись врата Силы; и пока Магистр переживал все, что порождало Отражения, нечего было опасаться всем живущим.

Но потом пришел Последний магистр по имени Ильверс, и он был действительно последним, предсказанным в глубине веков, потому как, поставив на своего место человека и сбежав в небытие, перекрыл отток Отражениям. А нынешний Магистр Закрытого города, спокойно ждал завершения мира. Часа, когда все перестанет существовать, и на месте живых земель воцарится мертвая тишь пустыни.

Дэйлорон по воле Императора Квентиса канул в вечность, и дэйлор, те, кто остались живы, уснули в Поющем Озере. Они дожидались часа, когда земля их очистится, и последний король Дэйлорона, стоя на краю жизни, предрек появление великого освободителя, которому было суждено освободить землю дэйлор…

А на троне Великой Империи, в белокаменном Алларене, восседало чудовище. Тьма окружала его, и в глазах пылал всепожирающий огонь. И именно эта тварь в человеческом обличье подтолкнула мир к погибели, окончательно нарушив равновесие, уничтожением Дэйлорона породив волну Отражений небывалой силы.

И властелин Закрытого города безмолвно взирал на начало агонии.

«Я не знал, что такое возможно», – подумал Гиллард, – «если бы знал…»

– А что бы тогда ты сделал? – голос колодца памяти шел, казалось, отовсюду.

«Тогда бы… я бы…»

Но закончить мысль он так и не успел.

Видения слились в единый пузырь; он лопнул, разлетевшись ошметками во мраке, и тогда навалилась воистину непереносимая боль. Такая, что Гиллард потерял сознание – теперь уже по-настоящему.

Но в последний момент он все-таки успел подумать о том, что, восстановив справедливость, он восстановит равновесие. И пророчество Шениора исполнится, и дэйлор вернутся, и Отражений, само собой, станет меньше. Потому как что еще, как не благое дело, может послужить очищению поднебесья?

* * *

– Гил, очнись… Да что же это такое?!!

Он с удивлением понял, что в голосе Миртс переливаются слезы. С усилием открыл глаза – вокруг был кромешный мрак. Пахло гнилью.

– О, ну наконец-то… Покусай тебя упырь, Гил! Я же просила – никуда не ходи! Дождись меня!!!

– Миртс?..

Чувствуя на плечах жесткие ладони вампирессы, он с трудом сел. К горлу подкатила тошнота, но желудок был совершенно пуст, а потому только болезненно съежился.