Свобода выбора - Анатолий Дубровный Страница 57

Капитан шхуны стал рассказывать, погрузка-то была уже закончена, и пять матросов поднялись на борт. Один из них удалился в кормовую надстройку, и оттуда послышался натужный кашель тринклера, сопровождаемый синим дымом, толчками вырывающимся из трубы. Тепан Гнатыч, словно жалуясь, рассказал, что там, на реке, когда Тоша сошла (вернее спрыгнула на берег), удалось только отойти от берега и проплыть всего несколько миль (капитан, как и положено морскому волку, расстояние мерил не вёрстами, а милями). Потом тринклер баржи окончательно заглох, и в Кинев пришли с большим опозданием, чем вызвали гнев хозяина. Он Оньку уволил сразу, а Тепана Гнатыча тогда, когда баржа вернулась в низовья реки (там, где в изобилии и росли арбузы). Уже не капитан баржи вернулся в родную деревушку – рыбачью деревушку на берегу моря. Там артельщики его, как человека опытного и много повидавшего, выбрали капитаном единственной шхуны, остальные посудины (несколько пренебрежительно отозвался Тепан Гнатыч) там, действительно, шаланды. Жители Начи в большинстве своём рыбаки, на этих шаландах ходят в море, где и ловят кефаль, Атиша украдкой хихикнула – а где можно ещё ловить кефаль? Не в речке же, кефаль – морская рыба. А Тоша многозначительно усмехнулась, услышав название деревушки. Понятно, что шхуна тоже участвует в промысле, но когда нужно привезти разные припасы, то не шаланды же посылать в Черноморск? Вот «Чайка» этим и занимается, вот сейчас тоже… В этот момент тринклер оглушительно чихнул, выпустил клуб синего дыма и заглох. Атоша сразу определила причину, мол, перенасыщенная топливная смесь, после чего поинтересовалась:

– А Оним, случайно, не из вашей деревни будет?

– Онька-то? – поинтересовался один из матросов, не принимавший участия в разговоре, но внимательно его слушавший и, услышав имя своего односельчанина, решивший вмешаться. Переспросив, матрос ответил на вопрос Тоши: – Нашенский он! Как уплыл с тогда с Тепаном Гнатычем, так и не вернулся, большим человеком стал!

– Не уплыл, а ушёл! Балда! – поправил своего матроса капитан и пояснил: – Онька в цирке тепереча выступает, борцом стал.

– Я же и говорю – большой человек! – добавил матрос, нисколько не смущённый замечанием, полученным от капитана.

– Хоть и большой человек, но с двигателем справиться не мог, – улыбнулась Тоша.

– Вообще-то, борец маленьким быть не может, а у Онима ещё и талант к этому. Ведь он не просто борец, а ещё и силач, то есть выступает с силовым номером, а это не у всякого обладателя силы получается. Оним – талант! Настоящий талант! – заступилась за парня Атиша. Один из матросов, а они все стояли на палубе, или что там бывает у одномачтовых шхун, удивлённо спросил:

– Барышня, а вы знаете Оньку?

– Знаю, нас Тоша познакомила, она же Онима в цирк и устроила. Силачом-борцом устроила и тренировала его первое время, – ответила Атиша, матросы дружно почесали в затылке и так же дружно выдохнули что-то похожее на – «эвонт оно как»! Пока все слушали девушку, рассказывающую про их односельчанина, Тоша проскользнула на шхуну в надстройку, где был тринклер, и пока экипаж во главе со своим капитаном чесали в затылке, завела двигатель. Выглянув из будочки, именуемой Тепаном Гнатычем – машинным отделением, Тоша поманила того матроса, что безуспешно пытался вывести на рабочий режим (завести упрямый механизм ему всё-таки удалось, но и только!). Через минуту они оба вышли из надстройки, о том, что Тоша возилась с двигателем, показывали только закатанные рукава её платья и ветошь, которой она вытирала руки, а вот матрос выглядел так, словно искупался в топливной смеси. При этом девушка что-то тихо выговаривала смущенному парню, закончив то ли инструктировать, то ли ругать незадачливого матроса, Тоша сказала, обращаясь к капитану шаланды-шхуны:

– Если всё будет делать как надо, то дойдёте до Начи без происшествий, туда, насколько я знаю, сто пятьдесят миль?

– Сто сорок пять, – солидно ответил капитан, довольный тем, что девушка расстояние назвала в милях, а не в вёрстах. Тоша снова спросила:

– Там у вас военные что-то строят, так?

– Не у нас, а на батарее. Батарея береговой обороны в двух милях от нашей деревни, берег от Черноморска в ту сторону обрывистый, да и мелей много, а кое-где и скалы попадаются, а скала – это риф! А у Начи всего этого нет, можно на берег беспрепятственно выбраться, вот там батарею и поставили, для обороны удобного места высадки, значит. Пушки-то там большие, далеко достать могут. Но строят что-то не на батарее, а за ней, в степи. Непонятно, что строят, да и зачем?

– Вот нам туда-то и надо, – сказала Тоша и, увидев удивление капитана шхуны, пояснила: – Не на батарею, а туда, где строят. Если бы вы не сейчас домой шли… Тепан Гнатыч снова удовлетворённо кивнул, девушка сказала – шли, а не плыли. Тоша тоже улыбнулась и продолжила: – Мы с сестрой к вам бы в пассажиры напросились, а так…

– Ну, дык, через восемь дней мы сюда снова придем – улов привезём, обратно идти, пустыми будем, вот если вы подождёте, то можно будет с нами… А там на подводе. С кем-нибудь из деревни столкуетесь, до той стройки и доедете. Хотя, какая там стройка? Почитай, всё уже и сделали.

– Ну вот и договорились, – обрадовалась Тоша, а может, только сделала вид, что обрадовалась, она-то уже знала о том, что рыбацкая артель из Начи через пять дней привезёт свой улов, матрос, обслуживающий тринклер, рассказал.

Две девушки, закрывающиеся зонтиками от солнца, выглядели бы уместно где-нибудь на набережной или бульваре, но никак не в порту. Пробираясь между строениями складов, горами ящиков и тюков, девушки шли довольно замысловатым маршрутом. Если Тоша шла уверенно, словно зная, куда идёт, то её сестра растерянно оглядывалась и, не выдержав, спросила:

– Тоша. а куда мы идём? Ведь явно не к выходу из порта. Ведь к той шхуне, которая не шаланда, ты пошла, увидев знакомого, да? Ты заранее знала, что он из Начи, и собиралась его попросить нас туда подвезти, так?

– По морю гораздо удобнее плыть, чем тащиться по пыльной степи, да ещё и по такой жаре. От Черноморска до Начи сто сорок пять вёрст, мы туда только за двое суток на подводе доедем. Деревень по дороге нет, я имею в виду – вдоль берега, ты же слышала – берег обрывистый с неудобным подходом к морю. Пришлось бы в степи ночевать или ехать к ближайшей деревне, удаляясь от берега, а это крюк! И дорога заняла бы суток трое, если не больше, а так к вечеру будем. А Тепана Гнатыча я действительно увидела и подумала – почему бы не напроситься в пассажиры? А то, что он, как и Онька, из Начи, мне мама нашего борца-силача рассказывала. А когда я увидела бравого капитана той шхуны-шаланды, не трудно было сделать вывод, что он больше арбузы не возит.

Атиша согласно кивнула и задала ещё один вопрос:

– А куда мы теперь идём? Если к тем причалам, то там большие корабли, на них можно и издали полюбоваться, необязательно так близко подходить.

– А вон видишь? Такой большой корабль, больше всех, это – «Святой Евлур», корабль Каращенко, вот к нему мы и направляемся, вернее, на него, но прежде нам надо взять одну штуку, – пояснила Тоша, показав на большой корабль. Недалеко от него лежали кучи угля, приготовленного для погрузки. Девушка подошла к одной и взяла кусок угля, для этого ей пришлось немного в этой куче покопаться. Затем сёстры направились к спущенному трапу, перед которым стоял матрос, он подозрительно посмотрел на девушек: вроде прилично одеты, но ходят по порту одни, к тому же одна вымазана в угольной пыли и зачем-то держит в руках кусок угля. Матрос открыл рот, собираясь поинтересоваться, что этим барышням тут надо, но смуглая девушка (та, которая с углём) его опередила: