Короли не плачут - Николай Назаров Страница 57

— Я сознательно стёр их, Хелен. Пусто — зато не больно. Я приношу несчастье и боль. Тебе — не хочу. Я достаточно причинил боли, и теперь просто пытаюсь уберечь тебя…

— Винс, Винс… как ты можешь уберечь меня от того, о чём не имеешь представления? И что стоит за словом «боль»? Позвать, поманить, приголубить, приручить… и обмануться, прогнать, избавиться?

— Неоправдавшиеся надежды. Примерно так…

— Но ведь невозможно знать, как и что сложится… не понимаю…

— Возможно.

— Как?

— Я знаю себя, Хелен…

— Тебе проще меня отпустить, чем любить и этим убить…

— Да…

— Тебе самому не страшно? Скольких ты убил, Винс?

— Многих…

— Я знаю, что умру без тебя, но медленно умирать рядом с тобой это ещё страшнее… Я знаю, что в тебе нет любви. Но я знаю, что в тебе есть страх. Он одинаков у всех живых — страх смерти… Ты сказал мне однажды, что всё сложно. Помилуй Шаур, Винс… Не сложнее, чем не умереть на войне.

— Я много раз умирал, и это не страшно. Я знаю. Я готов. Я не боюсь. И не умереть на войне — это оказывается вовсе не сложно. А умереть — вовсе не страшно. Нужно просто не бояться умереть…

— Я знаю, что ты уже умирал, и что умрёшь ещё тысячу раз — без страха. Но я о другой смерти… Хотя, это уже неважно…"

Хелен открыла глаза. Она всегда просыпалась, когда ей снился этот сон, словно боялась досмотреть его до конца. Пока это был только сон… Такого разговора между ними никогда не было, но она знала, что он будет именно таким, и потому никогда не пыталась начать его наяву. Он как-то сказал: «У каждого своя пропасть». Вот Хелен и прыгнула в такую пропасть. Она ещё не разбилась, но уже ясно видела острые камни, на которые ей предстояло упасть. Это была её пропасть… Она шагнула в неё сознательно, и винить в том было некого, кроме себя самой. Она полюбила оборотня… Полюбила в надежде пробудить в его душе ответное чувство, хотя прекрасно знала, что у нелюдя нет и никогда не было души…

Эллина всхлипнула во сне. Женщина встала и подошла к её кроватке. «Тишь-тишь-тишь», — прошептала она, поглаживая ребёнка по голове. Девочка причмокнула и успокоилась. Днём она была обыкновенным ребёнком — смеялась, плакала, капризничала, шалила. Казалось, что она всё забыла, но по ночам воспоминания возвращались, и девочка плакала во сне. Винс говорил, что скоро это пройдёт, но Хелен была уверена, что такие раны не лечатся и остаются на всю жизнь. Женщина поправила детское одеяло и подошла к окну. Сквозь щели тянуло ночной прохладой. Скоро станет совсем холодно, а потом наступит долгая зима… В приграничье зима была особенно долгой. И не только из-за того, что с горных хребтов дули холодные ветры, приносившие метели и вьюги. Она была долгой, потому что приносила с собой одиночество. Зимой Винс приезжал очень редко. Он почти всё время находился в столице или ещё где-то, а ей оставалось только ждать и слушать тоскливый волчий вой среди белого безмолвия…

Сзади послышался шорох. Хелен обернулась. Девочка сидела на кровати и пристально смотрела на дверь. В её глазах застыл немой ужас.

— В чём дело, милая? — встревожено спросила женщина. — Что тебя так напугало?

Вместо ответа Эллина молча вытянула руку, указывая на дверь. Хелен прислушалась: за дверью не было слышно ни единого шороха. «Всё тихо, — отметила она, успокаивая себя. — Даже слишком тихо», — промелькнула следующая мысль. Только сейчас она обратила внимание, что с самого вечера в гостинице было непривычно спокойно. Обычно гости гуляли до глубокой ночи: под окнами раздавались крики, то и дело затевались ссоры, иногда перераставшие в драки, а сегодня ничего этого не было. Хелен охватило беспокойство. Она осторожно подошла к двери и приложила ухо к замочной скважине. Через какое-то время ей показалось, что с той стороны скрипнула половица. Женщина выпрямилась, и в тот же миг дверь распахнулась от сильного удара, оглушив её и отбросив на середину комнаты. В номер ворвались две фигуры в тёмной одежде.

— Кляп, быстро! — рявкнул один.

Хелен почувствовала, как на неё навалилось чьё-то тело. Грубая рука разжала ей рот и запихнула в него тряпку.

— Дыши носом, детка, — дыхнув перегаром, хрипло прошептал ей на ухо незнакомец. — А будешь дёргаться, я тебе и эти клюзы перекрою, поняла?

Он перевернул её на живот, завёл руки за спину и несколькими точными движениями прочно связал их.

— Слышь, Слип, — громким шепотом позвал он напарника.

— Ну, что там у тебя? — отозвался тот, которого звали Слипом.

— Ты был прав — яхточка-то на загляденье! Одна корма чего стоит! Может того — ошкурим, пока она в дрейфе?

— Наперёд шкипера? Ты в своем уме, Рейл?

— Дык, никто ж не узнает!

— Отсвистать! — прошипел Слип. — Попортим товар — капитан нас рыб кормить отправит! Кантуй её на выход! И только попробуй порты откинуть — я тебе бушприт враз укорочу!

— Да понял я, — разочарованно протянул Рейл.

Тем временем второй бандит навис над ребёнком.

— Ты же не станешь кричать девочка? — вкрадчиво спросил он. — Кричать нельзя! А то я тебе бо-бо сделаю, поняла? И маме тоже больно будет!

Эллина молча кивнула. По её щекам текли слёзы. Бандит достал платок и скрутил его.

— Открой ротик! — приказал он.

Девочка послушно открыла рот. Слип пропустил платок между её зубов и плотно затянул свободные концы на затылке ребенка.

— Уходим! — скомандовал он, и, подхватив девочку, двинулся к выходу.

Рейл взвалил на плечо связанную Хелен.

— Ничего, крошка, — чуть слышно хохотнул он. — Сначала ты на мне немного поскачешь, а потом уж я на тебе отгарцую по полной. Обещаю!

День пятый.

несколько минут после начала Полуночной службы.

Бобёр схватил нищего за грудки и подтянул к себе.

— Где козырь, проходняк? — ласково спросил он. — Ты же впаривал, что он этой дорогой пошёл!

— Они только что к западному пирсу свернули, — заскулил Жижа, суча ногами.

— Они?

— Двое их. С ним ещё малой. Вроде бы королевский паж.

— Вроде? Не нравятся мне такие запутки. Ты чем мыргал?

— Так темно ж было! — Жижа подпустил в голос слезу. — С самого утра за ним прыгаю, все ноги стёр. Думаешь, легко?

Бобёр криво усмехнулся и опустил нищего на землю.

— Дёргай отсюда! — приказал он. — Завтра придёшь ко мне, насчёт твоего долга пошепчемся.

Жижа тотчас метнулся в сторону и растворился в темноте. Бобёр выждал некоторое время, после чего махнул рукой.

— Пошли, — негромко скомандовал он.