Разбойная дорога - Дэйв Дункан Страница 57

Мы ушли из трактира почти сразу же, поскольку не могли больше доверять Джаксиану. Стоит отцу спросить у него, с чего это он так мрачен, и он выложит все без остатка. Вот почему мое описание плана действий было таким неполным. Меня нельзя назвать дотошным человеком. Я редко рассчитываю на несколько ходов вперед – я хватаюсь за каждый шанс, какой попадается под руку. Порою я путаюсь. Я могу даже менять героев в середине рассказа. Но даже я не настолько самоубийца, как могло бы показаться Джаксиану.

С посыпанными пеплом бородами, обнажив одну ногу, вышли мы в город. Занадон в это утро был не только тих, но и почти безлюден. Половина жителей продолжала бдение на Площади Тысячи Богов. Другая половина высыпала на стены, тревожно глядя на юг – на далекое жаркое марево и пыль.

Форканцы наступали. В охватившем всех страхе слухи и фантазии плодились как мухи. Или росли как грибы после дождя, если вам так больше нравится. Мы с Торианом составили маленькую, но чрезвычайно толковую военно-разведывательную службу. Я умею разговорить людей. Он же знал, о чем спрашивать и как понимать ответы. Мы набрали с дюжину имен вождя, организовывавшего беженцев, и в конце концов Ториан пришел к выводу, что там должен действовать небольшой военный совет во главе с одним самым энергичным человеком. Наиболее популярной личностью являлся полрейнский царевич по имени Обелиск, и с каждым упоминанием его имени Ториан становился все более задумчив.

Мы услышали не меньше тысячи предположений насчет действий форканцев; Ториан отмел их все, кроме одного.

– Ты же видишь пыль, – фыркнул он.

Это было очевидно – они поворачивали на запад, обходя лагеря беженцев к югу от города.

– Разве в этом есть тактическая выгода? – удивился я.

– Разумеется. Это смешает оборону беженцев. Кроме того, они получают и стратегическое преимущество. В горах форканцам нечего было есть, но теперь они забрались в кладовую. Занадонцы могут любоваться на то, как горят их хлеба. И если западные города пошлют помощь, форканцы смогут перехватить ее. Или они просто двинутся дальше, сжигая все на своем пути. И еще, – добавил он, – люди чувствуют себя очень неуютно, когда их окружают, а Занадон, можно считать, уже окружен.

– Ты считаешь, что военачальник должен действовать, и действовать быстро?

Ториан снова издал свой львиный рык, но теперь это был довольный лев.

– Он не может действовать, пока не начнет действовать Нагьяк. Они ведь не могут выступать без Балора. Я вот все думаю, уж не поднял ли жрец цену?

Мы покинули причитающую толпу и пошли на запад, стараясь держаться параллельно стене. Мы оба знали, куда идем, так что не заговаривали об этом.

– Мне нравится, как Балор смотрит на нас теперь, – заметил я. – Взгляд его значительно дружелюбнее, чем поначалу. Мне кажется, он одобряет то, что мы делаем.

Ториан улыбнулся мне щербатым ртом, но продолжал идти молча.

– Вот только Майана… – вздохнул я. – Ладно, в конце концов мы ведь вламываемся в ее храм. Какая женщина обрадуется мужчине, ведущему себя подобным образом? Или доверится ему, если быть точным. Ты не согласен?

Ториан буркнул что-то невнятное.

– Тебе не кажется, что Обелиск – не совсем обычное имя для царевича? – поинтересовался я.

– Я не знаю царевича с таким именем, хотя оно нередко встречается среди воинов.

– Ну да, наверное. В свое время я знал многих воинов, но ни одного Обелиска.

– Если оно кажется тебе необычным, значит, так оно и есть, мой неразговорчивый друг.

– Ты что, ощущаешь себя мужественнее, подшучивая надо мной?

Он дернулся, будто я воткнул в него иглу.

– Мне приходится проявлять нечеловеческую выдержку, чтобы удерживать свои руки подальше от твоего горла. Ты хуже назойливой мухи! Ты не закрываешь рта и вынюхиваешь все, как собака-крысолов. Пообещай мне, что помолчишь пятнадцать минут, и я объясню тебе все про Обелиска.

– Десять.

Ториан застонал:

– Ладно, не будем торговаться. Так слушай. В Полрейне заведено, что молодой воин, достигший совершеннолетия, берет себе настоящее имя и приносит обет Штаху, которого ты зовешь Балором…

– Я предпочитаю звать его Кразатом. Балором он зовется здесь… Извини. Продолжай, пожалуйста.

– Грр! Обретение имени – самое торжественное событие в жизни мужчины. Он вспоминает подвиги великих героев прошлого, которых выбирает образцами для подражания – их так и называют: «образцы», – и разыгрывает их с помощью трех своих лучших друзей. Для всех для них это очень важный ритуал. Очень часто все четверо дают клятву друг другу и становятся друзьями по имени, группой посвященных… Впрочем, тебе незачем знать все это.

Он помолчал, вспоминая. Несмотря на свой исполинский рост, Ториан шагал с парадной выправкой солдата. Я подумал, испытывает ли он мою способность молчать, или просто вспоминает свою юность и погибших друзей. Когда он заговорил снова, голос его сделался жестче.

– Его новое имя выбирается ему тремя друзьями, и ни он сам, ни кто-либо другой не может вмешиваться в это. Никто! Даже король не имеет права участвовать в выборе имен для своих сыновей. Часто выбранное таким образом имя повторяет имя одного из образцов для подражания. Имя Обелиск известно уже много веков, так что и раньше были Обелиски, достойные подражания. Но примерно пятнадцать лет назад некто Феотин Обелиск возглавил набег на Девичий перевал и вернулся с несметными стадами. Таких трофеев не видели уже несколько поколений. И после этого многим юношам друзья давали имя Обелиск и плакали от гордости. Теперь ясно?