Черный Янгар - Карина Демина Страница 57

Но все же остался он человеком.

А судьба – судьбой.

И тем же вечером она явилась за Янгаром.

Несли рабы яркий паланкин, и северные ветра, любуясь, трогали шелковые покровы, гладили меха, румянили щеки гостьи. Ночь набросила на волосы ее серебряную сеть, звездами горели в ней алмазы.

– Если у тебя есть хоть капля благоразумия, – произнес Кейсо, глядя, как рассыпается по двору охрана кейне и опускаются рабы на колени, – ты не станешь разговаривать с ней.

Белые меха скользили, заметая след кейне Пиркко. И каам добавил:

– Или хотя бы слушать не станешь.

И Янгхаар кивнул: эта женщина была хороша, но…

Но в лесу, в Белой башне, которая сменила имя, его ждала маленькая медведица.

Янгхаар Каапо вышел навстречу гостье, и та одарила его улыбкой.

– Я пришла говорить с тобой, – сказала кейне Пиркко и подала руку. – Пустишь ли меня в свой дом?

– Это не мой дом.

Янгар смотрел в лицо дочери Ину, которая должна была стать его женой.

Красива ли Пиркко?

Безусловно. Невысокая, гладкая, с шеей длинной и белой, прикрытой чешуей золотых ожерелий. Округло лицо. Нежен румянец на щеках. Губы подрисованы алой краской, и черным углем подведены узкие глаза.

– Пустишь ли меня не в твой дом? – Пиркко повторила вопрос.

– Буду счастлив, – солгал Янгар.

Паланкин все же поставили на землю. Раскатали перед кейне мягкие ковры, и раскрылся зонт из шкур над ее головой, чтобы снег не оскорбил ее прикосновением. Медленно она шла, скользила, будто в танце, и синие глаза, глубокие как омут, разглядывали Янгара.

Зачем она здесь?

– Мой дорогой муж очень огорчен тем, что ты отказался служить ему, – сказала Пиркко, сбрасывая серебро шубы. И рабы поспешили подхватить меха. – Он не знает покоя, думает, чем оскорбил тебя.

Легкая улыбка скользнула по губам, и задрожали перья белой цапли, украшавшие высокую ее прическу. Приняла Пиркко приглашение, прошла к столу и, опустившись на подушки, взяла золотую чашу с горячим чаем. На ладонь поставила и несколько секунд любовалась узором. Чеканные ласточки парили над рисованным морем.

– Мне нравятся красивые вещи. – Пиркко смотрела поверх чаши, и во взгляде ее Янгару чудилось ожидание. Это женщина чего-то хотела, но чего?

– Тогда прими эту в дар.

– Приму. – Она вдохнула аромат чая. – Говорят, что твой дом был полон чудесных вещей, и мне жаль, что гордость моего отца не позволила мне их увидеть.

Пиркко склонила голову, и тонкие цепочки, скреплявшие копну черных волос, слабо зазвенели.

– И мне жаль…

Ярость колыхнулась в груди и улеглась прирученным зверем.

– Ты был бы хорошим мужем. Лучшим, чем Вилхо. – Тень скользнула по лицу Пиркко, слеза повисла на черной реснице. – Он кёниг, но… он не мужчина.

Розовые ноготки царапнули лакированную поверхность столика.

– Мой отец желал славы, а платить за его желания пришлось всем нам. И теперь трое моих братьев мертвы, а сама я… – Горестный вздох вырвался из груди Пиркко. – Сама я обречена стать женой живого мертвеца.

Дрогнули ресницы, коснулись белой кожи, затрепетали…

Она умела играть, кейне Пиркко. И Янгхаар залюбовался ее игрой.

– И чего же моя кейне хочет от меня?

Женщина-дурман.

Женщина-яд.

От такой и вправду стоит держаться подальше.

– Я хочу помощи. – Рука ее вдруг оказалась рядом – не так велик был столик, отделявший Янгара от кейне. И пальцы, унизанные золотыми кольцами, коснулись ладони Янгара. – Скажи, разве достоин он того, чтобы сидеть на золотом троне?

– Не мне решать.

– Не тебе, но все знают, что держится Вилхо на острие твоего клинка…

Она замолчала, глядя снизу вверх. И тишина длилась долго, а ожидание в глазах вдруг сменилось гневом.

– Нет, – ответил Янгар на не заданный вслух вопрос.

– Подумай. Он слаб. И никчемен. Он умирает, но, умирая, утянет тебя за собой. – Она заговорила жестко, но и сейчас голос ее был нежен. – Кёниг не даст тебе той свободы, которой ты желаешь. Он уже думает, что ты измену задумал.

Пиркко поднялась и обошла стол. Ее движения стали медленными, тягучими. И, оказавшись рядом с Янгаром, кейне наклонилась. Терпкий запах ее тела и розового дорогого масла был навязчив. Теплые ладони коснулись щек Янгара, заставили поднять голову.

– Я стану твоей. – Пиркко смотрела в глаза. И губы ее скользили по губам, оставляя на них горький привкус трав. – Ты ведь хотел этого?

Когда-то. Но с той поры многое изменилось.

– Нет. – Янгар стряхнул ее руки и поднялся.

– Почему?

Гнев появился. И гнев исчез.

– Я клятву давал.

– Клятва? Это лишь слова. А слова ничего не стоят. – Пиркко не желала отступать. Ее близость будоражила. И Янгара раздирали противоречивые желания: сбросить руку, которая нежно гладила его грудь, и подчиниться ей. – Подумай, забыть о словах несложно. И что будет тогда, Янгхаар Каапо, который мог бы стать моим мужем… и еще может…

Наверное.

Маленькая медведица – уже не человек. И нить судьбы, сплетенная с нею, была рассечена давно.

Стоит ли держаться слова?

– Скажи, чего ты хочешь? – спросила Пиркко, прижимаясь бедрами к бедрам. И руки ее обвили шею. Клеймо на груди вспыхнуло.

И отшатнулся Янгар.

– Уходи, – сказал он хрипло.

Рассмеялась Пиркко-птичка.

И ушла.