Охота на удачу - Олег Кожин Страница 57

Он кивнул, не задумываясь. Он действительно все понял.

— Понимаю. Теперь понимаю. Судицы мне говорили, что, несмотря на все кривые дорожки, я все равно выеду на новенькое шоссе… И, кажется, я выехал. Я должен отдать монету тебе, Лиля.

Не видя, как побледнели щеки панкушки, Герка торжественно поднялся на ноги. Преодолевая слабое сопротивление Лили, потянул ее за плечи, заставив встать. Впервые с момента погружения в непрерывный кошмар — Герка чувствовал это всем сердцем — он совершал нечто правильное. Он менял мир.

— Гер, не надо, — прошептала Лиля. Ее губы еле шевелились, а сама девушка казалась слегка ошарашенной свалившимся на нее счастьем. — Он твой. Пожалуйста, не делай этого.

— Нет, теперь ты не понимаешь! — схватив ее безвольную руку, улыбнулся Герка. Улыбкой человека, ответившего на самый важный вопрос в своей жизни. — Ты — часть этого мира! Ты его соль, его кровь, его клеточка. Ты его гражданин, а не случайный турист из соседнего государства. И в то же время ты не такая, как все другие его обитатели, которых я видел. Добрая, смелая… честная…

— Герка, я прошу тебя…

— А для меня… — не слушая ее, Воронцов грустно усмехнулся, — …для меня это единственный шанс вернуться домой. В мой мир, где мне самое место. Я хочу отдать его тебе, потому что он тоже часть этого мира. Тебе он действительно принесет удачу. Раскрой ладонь!

Лиля отрицательно помотала головой, но пальцы, растопырив обломки черного маникюра, сами раскрылись навстречу падающему сокровищу. Ладонь ощутимо качнуло вниз, когда в нее, игриво сверкнув на солнце, упал заветный пятачок. Словно весила монета гораздо больше, чем на самом деле. Глядя в сторону титанов, вновь превратившихся в обычные тучи, Герка рассмеялся, открыто, искренне, по-настоящему весело.

— Добром отдаю! — громко сказал он, словно призывая исполинов в свидетели.

— …ом …аю! — подтвердило слабое эхо из-под моста. Оно попыталось освоить фразу целиком, тихонько повторяя ее раз за разом, но вскоре затихло, расстроенное. И тогда небеса взорвались громом.

Каждый отвечающий за одно из пяти Геркиных чувств орган отреагировал страннейшим образом. Перед глазами вспыхнула пара сверхновых, мгновенно выжегших сетчатку. В уши ворвался жуткий гул, идущий, казалось, прямо из черепа. Рот наполнился пересыпанным солью металлом, а ноздри рванул едкий запах долго простоявшего на солнце мусорного бачка. Онемевшая кожа не сразу почувствовала, как в нее впились кусочки поломанного асфальта, на который Геркино тело рухнуло, словно подстреленное. Чувство шестое, как обычно, предательски помалкивало. Только привычно поджались в предчувствии беды пальцы на ногах. А когда в очистившиеся от шума и звона уши ворвались возбужденные голоса, Герка понял — не зря.

— Добегался, сучонок!? Без пятака-то хреновый из тебя боец, верно? А тебе сразу говорили — отдай по-хорошему. Вот стоило артачиться, людей напрягать? Сама Лилька Ирландия на тебя почти полмесяца угрохала, баран ты упертый!

— Шеф, Лилю бы поощрить надо… Замолвишь Хозяину словечко, а?

— Папа, не надо… — беспомощный, какой-то потухший голос Лили. Единственный родной ориентир в этом опасном гомоне.

— Оба-на, дай я ему брюхо вскрою? Ну дай! Я за Ромку ему… на кишках на мосту подвешу суку!

Ждать, пока его подвесят на собственных внутренностях на ржавых перилах моста, Герка не собирался. Однако попытка отжаться, чтобы встать, успехом не увенчалась. В правый бок тут же воткнулся тупой ботинок, взорвавший ребра жгучей болью. От удара Герку перевернуло на спину, и в этом была хоть какая-то польза. Он наконец-то увидел своих мучителей — ту самую троицу из синего «ЗиЛа» с приметными номерами. Ближе всех стоял вокзальный плясун Оба-на. Он-то, похоже, и «вырубил» Герку сильным ударом, от которого перед глазами юноши все еще метались фиолетовые амебы. Рядом с ним, удерживаемый лишь авторитетом старшего сборщика, подпрыгивал от нетерпения рыжий карлик, воинственно размахивающий грязным разделочным ножом.

— Шеф, вы же обещали!

Лиля, вспомнил Герка. Почему она еще здесь? Что они с ней сделали? Сориентировавшись на голос, Герка отыскал девушку глазами. Она стояла рядом с одетым в латаную джинсу мужчиной, тем самым, что так ловко сбил Обраду какой-то детской считалочкой. Мужчина уверенно обнимал Лилю за плечи, и не заметить семейного сходства в близко расположенных лицах мог бы, разве что, слепой.

— Обещал-обещал, — проворчал Оба-на. — Так я его и не трогаю. Это все Семка, паскудник! Разве его удержишь?

В подтверждение своих слов бродяга сдвинулся в сторону, освобождая дорогу карлику. Тот хищно осклабился, перебросил нож из руки в руку, сплюнул, и медленно двинулся к пытающемуся подняться юноше. Беспомощно трепыхаясь на асфальте, наконец-то ощутив кожей каждый острый обломок, Герка чувствовал себя рыбой. Сходство усиливалось еще тем, что злобный карлик явно собирался его выпотрошить. И все же не ржавый тесак приковал к себе обреченный взгляд Герки, а Лиля, рванувшаяся ему на помощь и остановленная… отцом. «Джинсовый» без видимого труда удерживал панкушку, крепко обхватив руками за пояс. Извиваясь в железной хватке, Лиля что-то кричала, мотала головой, расшвыривая в стороны радугу разноцветных волос. С длинных ресниц срывались хрустальной чистоты слезинки, перелетающие заграждение моста, чтобы с неслышным плеском раствориться в замусоренных водах Смородиновки. Это было почти так же по-неземному красиво, как обнявшиеся титаны. И, что самое удивительное, Герка видел это без пятачка! Завороженный, он не слышал ничего — ни криков Лили, ни сопения подходящего все ближе карлика Семки, ни хруста асфальтной крошки под растоптанными армейскими ботинками. Сильные руки вздернули Воронцова в воздух, пытаясь поставить на ноги. Едва лишь юноша нащупал ногами опору, как Семка проворно полоснул его ножом по груди, кровоточащей полосой разделив тело на две неравные части.

Вместе с болью вернулась реальность и все оглушенные чувства. И все же Воронцов заработал еще два болезненных пореза, на плече и на щеке, прежде чем понял: для того чтобы сохранить жизнь, нужно хотя бы отступать. Ноги, впрочем, как и все тело, слушались плохо, норовя подвести в самый ответственный момент. Пару раз, споткнувшись, Герка едва сам не упал на лезвие, и лишь сноровка карлика вкупе с отменным владением ножом продлевали эту кровавую игру. Семка довольно смеялся каждый раз, когда Воронцов шипел или вскрикивал от боли. Вдогонку им летели полные ненависти крики Лили, вперемешку с удовлетворенным смехом Оба-на, находившего происходящее невероятно забавным. Сосредоточившись на том, чтобы не умереть, Герка едва ли их слышал. А когда, споткнувшись в очередной раз, он все же упал, пришло понимание, что распалившийся карлик хочет закончить эти односторонние салки. Это явно читалось в глазах рыжебородого Семки. Вот тогда-то и случилось нечто, чего не ожидал никто.

Не желая, чтобы оскаленная физиономия карлика стала последним, что он увидит в своей жизни, Герка отвел глаза. Точнее, перевел их на Лилю. Как раз в тот момент, когда девушка, вырвавшись из отцовских объятий, ногами вперед сиганула через перила моста вниз, навстречу неглубокой воде… и, как потом сообразил Герка, к широкой плотной тени опоры, колышущейся на ее рябой глади.