Девочка-дракон. Наследие Тубана - Личия Троиси Страница 57

Профессор долго смотрел на нее не отрывая глаз. Он надел на нее пальто, обмотал шарфом шею и, казалось, смотрел на нее в последний раз.

— Профессор, мне нужно идти…

София была уже не в силах терпеть такое проявление его заботы. Она и так пребывала в ужасе от того, что ей предстояло, и эти прощальные жесты наводили на нее смертную тоску.

— Да, да, — ответил профессор, словно очнувшись от сна, и сунул девочке в руки маленький мешочек из голубого бархата. — Плод — здесь.

София сжала пальцы на веревке. Там внутри заключена жизнь Лидии.

За огромными воротами из туфа от сильного порыва ветра заскрипели деревья. София удержала шарф, кончиком пальцев касаясь кольчуги, надетой под свитером.

Эта мысль принадлежала профессору.

— За годы, потраченные мной на твои поиски, я изучил все наследие Драконидов, оставшееся после них, — сказал Шлафен, шаря рукой в огромном бауле, когда они оба спустились вниз, в дунгеон. Затем он вытащил наружу какой-то предмет, внешне напоминавший кожаный жилет. Тот был гладким, а по цвету что-то среднее между черным и коричневым. В центре, на груди, сверкало нечто, что, как показалось Софии, было живым. — Это — древнейшая реликвия Драконии, ей три тысячи лет.

Девочка с недоверием посмотрела на диковину.

— Он сделан из чешуи дракона, — пояснил профессор, предвосхищая вопрос девочки.

— Ты хочешь сказать, что для его изготовления нужно было принести в жертву дракона?

Мужчина улыбнулся.

— Драконы меняют свою кожу два раза в жизни. И обрабатывать ее можно сразу после того, как они сбросят старую. Этим как раз и занимался народ Лунга.

София успокоилась.

— Эта вещь как раз и является одним из таких изделий. Видишь вот это? — Профессор указал пальцем на сверкающую в самом центре точку.

София, чтобы разглядеть получше, подошла ближе. Это было похоже на стеклянный талисман, внутри которого билось сердце.

— Это — фрагмент листа Древа Мира. Конечно, он высох, когда Нидхогр подгрыз корни растения, но его сила осталась нетронутой.

София, снедаемая любопытством узнать конец истории, посмотрела в глаза профессора.

— Жилет был сделан для того, чтобы защищаться от виверн, и был свидетелем всех баталий, пережив в том числе и самую последнюю.

Эти слова вызвали целый поток смешанных чувств радости и боли. Сама не зная почему, София где-то в глубине души ощущала страстное желание сразиться.

— Конечно, сегодня его энергии заметно поубавилось, но, пока Древо Мира не разрушено до конца, даже этот маленький листочек пребывает в ожидании обретения своих плодов и возвращения к новой жизни.

— Это означает, что я могу взять его с собой?

Профессор кивнул:

— Поразмыслив над рассказом о той схватке, в которую тебе вместе с Лидией пришлось вступить, я подумал, что, быть может, этот жилет сумеет выдержать черное пламя той девушки, о которой ты мне поведала. Не могу гарантировать тебе, что это и в самом деле тебе удастся, но ведь это лучше, чем ничего, верно?

Не успела София надеть его с помощью профессора, как тут же почувствовала некоторое неудобство. Во-первых, он оказался ей не по размеру. Жилет был сшит на взрослого, а не на худосочное тело такой, как она, девчонки. Даже когда София стянула до предела боковые шнуры, он оставался все таким же широким и в плечах и с боков. И потом он был очень длинным, а это ограничивало ее свободу передвижения. Взглянув на себя в зеркало, девочка с укоризной покачала головой. Всем своим видом София сильно смахивала на карикатуру на оруженосца, который, разыгрывая из себя героя, стащил доспехи у своего хозяина. И тем не менее, вопреки всему, она ощущала его своим. Эта вещь принадлежала ее предкам: это все равно что носить на себе часть истории. Ее истории. И это придавало девочке храбрости.

— Будь внимательной, тебе понятно? — Голос профессора прервал цепь размышлений Софии.

Время пришло.

— Не бойся, я больше не наделаю глупостей, — пообещала девочка.

Затем она повернулась. Прямо перед ней простиралась немощеная улица, с обеих сторон обсаженная старыми оливами. На земле луна едва освещала корни деревьев, выпиравших из земли в своем споре за свободное пространство. За ними, наполовину скрытый за густыми кронами, виднелся силуэт виллы. София почувствовала, как внезапно испарилась вся ее недавняя решимость. Во рту пересохло, и она ужаснулась тому, с какой надеждой взирал на нее ее приемный отец. На чем основывалась эта непоколебимая уверенность, если у нее самой таковая отсутствовала?