Зона Посещения. Тропами теней - Андрей Альтанов Страница 57

Я глянул на напарника, в его глазах действительно горел живой интерес ко всей этой теме. Нравились мне люди, увлеченные чем-то, особенно если это увлечение на почве исследования и естествознания… пусть и аномального естествознания. Эту тему одним предложением не разъяснить, и я все думал, стоит ли начинать. Но время, судя по всему, у нас в наличии имелось с запасом, а потому я все же решился.

– Тебя интересует экосистема этого мира? Хорошо! Пожалуй, я открою тебе свои взгляды на местную флору и фауну. – Я достал один из метательных ножей и, параллельно рассказу, принялся выковыривать его кончиком грязь из-под ногтей. – Весь этот мир – это паразит, пристроившийся на нашем мире. Здесь есть неисчислимое множество очень специфических тварей, подобных этим твоим «каракатицам». Это мелкие и очень плодовитые гады, и паразитируют они на всем живом в нашем мире. У каждого из них особо развит один орган, присущий практически всем обитателям этого мира. Я его называю «щупальца призрака» – это такие полупрозрачные гибкие конечности, светящиеся голубым и фиолетовым цветом. Именно этот орган на каком-то уровне способен проникнуть из этого мира в нашу реальность, полную энергии жизни. И именно им эти твари и сосут энергию из всего живого, что могут у нас нащупать. Мало того, личинки этих мелких паразитов полностью состоят из одного этого органа и, будучи отложенными в человеческий организм, пожирают его и порождают различные заболевания. Представляешь себе эту картину?! Каждый, кто в нашем мире болеет, вынашивает в себе этих потусторонних тварей. Есть статистика, сколько людей и как часто болеют, – вот и прикинь себе. Можешь вообразить, какое их количество созревает между мирами и вылупляется уже здесь?! Так вот, триллионы тонн этих относительно безобидных «глистов» поглощают уже любые другие гады, у которых этот специфический орган не так хорошо развит. Ну а дальше пищевая цепочка здесь выглядит весьма примитивно и подчиняется одному главному закону – кто больше, тот пожирает меньшего. Единственным замеченным мной исключением является «бегемот». Это однополое создание, когда оно маленькое, то очень быстрое, сильное и опасное. Оно трескает все, что встретит на своем пути, и очень быстро растет. Когда оно вырастает примерно до размеров бульдозера, то начинает плодить себе подобных, но жрать и, соответственно, расти не перестает. И вот когда «бегемот» становится размером с дом и начинает пожирать более крупных тварей, он становится очень медленным и уязвимым для мелких быстрых сороконожек, которые здесь живут стаями.

– Такие похожие на мокриц и креветок одновременно?

– Они!

– Слушай, как все интересно. Мне этот мир все больше и больше начинает нравиться, в плане исследований, конечно. Никогда не думал, что мы являемся кормом для кого-то другого, потустороннего.

– А видел бы ты, что творится в тех местах, где по нашу сторону расположены города! М-м-м… Там все кишит этими тварями, каждая присасывается к тому, что увидит или нащупает. Это реальный ад, вот потому я и не люблю города.

– Слушай, а ты что, там бывал, на месте городов-то? Так далеко заходил в тот мир? Зачем?

– Ну, было пару раз. Скука, дух исследователя и все такое – вот и вышел прогуляться. К тому же по ту сторону от грани ходить не так опасно, там нет «Рубиконов». Там я в любой самый стремный момент… раз – и уже в нашем мире.

Я выглянул за край канавы, чтобы оценить обстановку. Бронированные обезьяны еще гонялись за едой и уходить не собирались. Взгляд случайно упал на темную высокую фигурку, покачивающуюся вдали. Я достал свой бинокль и протянул напарнику.

– Туда вон глянь, за грань. – Я указал направление. – Видишь огромного такого паука, над землей гребет? Это взрослый «палочник». Присмотрись, что под ним.

– Э-э-э… что-то небольшое, не человек. Похоже на собаку, – поделился наблюдениями Лангуст.

– И не просто собака, а старая псина. Неизвестно почему, но перед смертью собаки становятся видимыми для этих паразитов. Так вот они их «за мозги» цепляют своими щупальцами и тянут через всю карантинку к грани преломления, а когда их плоть здесь материализуется, вот тут-то они и получают самое «калорийное» в их мире мясо – мясо земных созданий.

– За такие исследования можно было бы Нобелевку выхватить… – тихо промычал напарничек после пяти минут наблюдений за «палочником» и его завтраком.

– Угу, если в это хоть кто-то будет способен поверить…

– Судя по всему, наш длинноногий приятель сейчас невольно нам поможет.

– Что там? – Я выглянул из ямы и потянулся за своим биноклем. – Дай сюда!

Беглый осмотр дал нужный ответ. Пока «палочник» увлеченно смаковал собачатину, к нему с двух сторон уже «подкрадывались» две бронированные туши мяса, все это время преграждавшие нам путь. Момент удачный, его нужно было использовать. Но чтобы безопасно пройти за спинами тварей, действовать нужно было уже сейчас. Мы с напарником переглянулись и тут же сорвались с места.

Прежним боевым строем мы пробежали вдоль отвесных скал, отсекающих нам проход в Зону, и чуть не нарвались на старого «хваталу». Червь прилип к борту ржавого ковша и, слившись с ним по цвету, охотился на пробегающую мимо живность. Толстый мускулистый мешок распахнул пасть, полную костяных крючьев, и сделал отчаянный выпад всем телом в нашу сторону, когда понял, что жертва уже не подойдет ближе. Но разделяющее нас расстояние было слишком большим для подобной атаки. Лангуст даже стрелять не стал, и мы тихо пробежали мимо.

А в это время на месте встречи «броненосцев» и «палочника» завязалась короткая битва. Рев, пыль, разлетающиеся камни с мусором и тишина спустя считанные секунды. Две бронированные обезьяны за минуту схомячили паучка и вернулись к своему прежнему занятию. Оставаться на виду нам было опасно, и я повел напарника под прикрытие валунов и завалов застрявшей между мирами добывающей техники.

Подгнившее, погнутое и оплавленное железо грейферных устройств в этом узком месте собралось особенно кучно. Видимо, некогда тут случился всплеск аномальной активности, что значительно увеличило процент потерянной техники.

– Стой! – гаркнул я на напарника, а сам про себя выругался, что забыл его предупредить. – Под ноги смотри, не наступай на грейферные балки и до самих грейферов не дотрагивайся. Сразу прилипнешь к ним, да так, что хрен потом отдерешь, придется руку отпиливать. Видишь, они рябью покрыты, играют волнами, словно вокруг горячий воздух. Это значит, что они в разломе застряли.

– Что еще за разлом? Ты несколько раз мне о нем говорил, но разъяснить так и не соизволил.

– Разлом – это вроде трещины в мироздании. Она возникла в День Посещения, и через нее наши миры как бы пересекаются. Через эту трещину артефакты и тягают. Но трещина еще сама по себе существует как объект и явление, в ней застрять можно, подвиснуть между мирами. И если твоя масса окажется меньше застрявшей вещи – прилипнешь к ней, а если больше – то мгновенно перетягиваешь ее сюда. Ну, по крайней мере так мне отец объяснял, а ему это монахи из братства открыли. Короче, все это стремно и непонятно, ты просто не прикасайся ко всему этому добру.