Муравьиный лабиринт - Дмитрий Емец Страница 57

– Прости нас, дядя Скрудж!

– Ничего! Вы тоже погибнете!

Из мультика

Белдо развернул пленку, подышал на чупсик и протянул его ребенку.

– Я зарядил его ионами добра! У малыша все всегда будет хорошо! Если откроются какой-либо дар или талант – не пугайтесь и не удивляйтесь! Это от неба! – сказал он.

Рядом мама малыша корчилась от восторга. Млада и Влада терпеливо ждали, пока закончатся ее счастливые судороги и она уйдет. Но та все не уходила, умоляюще сжимая руку Дионисия Тиграновича. Тот пытался осторожно высвободиться – как бы не так.

– А диатез? Мы же приходили к вам с диатезом!

Белдо поморщился. Об этом он совсем забыл. Он редко занимался всей этой чушью. У них в форте существовал специальный отдел по работе с родителями детей-гениев. Там сидела бойкая старушка, заплетающая себе множество косичек, как девочка. В одной косичке синяя ленточка, в другой – алая, в третьей – желтая, в четвертой – голубая. Родители дико смотрели на эти ленточки и не замечали, что у старушки вообще-то крокодильи зубы.

А Белдо и рад бы сделать их некрокодильими, но не мог – обратный эффект закладки. Их даже подпиливать и вырывать бесполезно – за ночь снова отрастают.

Дионисию Тиграновичу наконец удалось отвоевать свою руку.

– Какой может быть диатез, мамочка! – снисходительно произнес он. – Пройдет через неделю… Сегодня что у нас, вторник? Вот и отсчитывайте неделю от вторника. Нет-нет, какие деньги! Уберите, а то обижусь! Младочка, Владочка, да скажите хоть вы, что я не нуждаюсь!

– Он не нуждается. Это я всегда нуждаюсь, – сказала Владочка, быстро пряча бумажку в карман.

Мамочка была счастлива. Во Владе она узнала одну из известных телеведущих. Наконец взяла на руки свое диатезное счастье и ушла, попрощавшись с Белдо раз шесть и получив от него взамен минимум два воздушных поцелуя. Обычные поцелуи, невоздушные, Белдо ненавидел, считая, что они переносят микробов.

Дионисий Тигранович долго махал ей рукой. На лице постепенно гасла сладкая улыбка. Он стоял на детской площадке у себя во дворе – легкий, стройный, в алом, как у гнома, колпачке, который доставал ему до середины спины. Кепок, ушанок, бейсболок, колпачков, шляп с полями и без, панам и прочих шапкообразных у него было превеликое множество, и все одна другой необычнее.

У глухой стены двора, за которой некогда был каретный сарай, а теперь аккуратное офисное зданьице бледно-розового цвета с танцующей на карнизе трехмерной балериной, роились поклонницы Дионисия Белдо. Их было около десятка. Порой по настроению он ходил с ними под ручку и окутывал их горячим облаком своей симпатии.

Когда это было необходимо, старичок умел чаровать, причем делал это бескорыстно, нередко и сам увлекаясь новым человеком. Застенчивые люди в первую встречу получали порой столько тепла, сколько не получали за всю жизнь. Голова у тех шла кругом, и они не замечали маленького подселенного эля, который начинал разъедать их тело. Впрочем, эль подселялся не всегда. Белдо не был злодеем в узком смысле этого слова, иначе не прилетела бы за ним в свое время золотая пчела.

«Опять наш задружился!» – ревниво говорили Млада и Влада, наблюдая, как Дионисий Тигранович щиплет за щечку или треплет за плечико очередную влюбленную в него тетеньку.

– В другой раз не принимать их вообще! Как она дорогу нашла? Шла бы к Сметанской! Хоть бы она что-нибудь себе сломала! – прошипела Млада, провожая взглядом удаляющуюся мамашу. Она уже предчувствовала, что вскоре та вернется и пополнит отряд у бывшего каретного сарая. Некогда и Млада с Владой топтались у того же сарая, правда, тогда он был еще гаражом коммунального хозяйства и в нем ночами дремали три отдышливых пожилых грузовика.

– Почему идиотка? Диатеза, и правда, не будет. Эли сразу извлечивают кожные болезни, – резонно сказала Влада.

– Угу! В здоровом теле – здоровый эль, – согласилась Млада.

Влада ущипнула ее за руку. Та в ответ толкнула ее ногой и попала по косточке.

– Я тебя прокляну! – морщась, предупредила Влада.

– Давай!

Влада стала проклинать Младу, которая терпеливо стояла и ковыряла пальцем в ухе. Влада недавно покрасилась в рыжий, а Млада – в лиловый, но с зеленой челочкой, и теперь эта челочка грустно покачивалась. Наконец, Владе надоело проклинать, а Младе – ковырять в ухе.

– Ты закончила? – спросила Млада, засовывая руку в карман и извлекая ее вместе с шоколадными шариками. – Устала? Конфетку хочешь?

– Давай! – со вздохом сказала Влада.

Они стали хрустеть шариками.

– Надеюсь, не отравленные? – спохватилась Влада.

– Надейся, – разрешила Млада.

Влада тревожно задвигала бровками.

– А ты зачем ела?

– А я приняла противоядие.

– Шутишь! – сказала Влада очень нервно.

– Конечно! – согласилась Млада и посмотрела на часики: – Трех еще нет?

– Нет, а что?

– Да ничего. И не будет. Для некоторых.

Губки у Влады жалостно запрыгали.

– Дионисий Тигранович! Эта жаба меня отравила, а я даже не знаю чем! Сделайте что-нибудь! – заныла она.

Белдо сдернул с себя гномий колпачок.

– Я за тебя отомщу! Оставлю ее без сладкого на ужин!

Млада торжествующе расхохоталась, нечаянно брызнув на него каплей слюны. Для чистоплотного старичка это было хуже кислоты. Он замахал руками и оттолкнул ее.

– Ах, девочки! Оставьте меня в покое! Если бы вы знали, как вы мне надоели! – плаксиво крикнул он и хотел добавить что-то еще, но внезапно замахал руками и застыл на одной ноге, как цапля.

Горячий Птах, припарковавший свой пестрый микроавтобус прямо на въезде во двор, нагло сердито засигналил кому-то и вдруг резко оборвал гудок. На повороте узкой асфальтовой дорожки появилась вначале машина с арбалетчиками, а затем – черный автомобиль Гая. Арбалетчики стали выскакивать еще на ходу, настороженно оглядывая двор.

Угадав, где он остановится, Белдо ловко подскочил к черному автомобилю и открыл Гаю дверь, опередив секретаря Арно. Когда Гай вышел из машины, на лице Белдо появилось столько радости разом, что он сам себе не поверил и, смущенный, пригасил улыбку.

– Я к вам по делу, Дионисий, – сказал Гай.