Эльдорадо. Книга 1. Золото и кокаин - Кирилл Бенедиктов Страница 57

— Не думаю, — сказал я. — Вы слишком красивы.

— Красивее ее?

— Да, — ответил я, слегка покривив душой. Партнерша дона Эстебана — я не удивился бы, узнав, что это жена наркобарона, — была эффектной красоткой с роскошными формами. По сравнению с ней моя собеседница выглядела просто милой девушкой и, вероятно, сама прекрасно это понимала, но не мог же я сказать ей это в лицо. Как ни странно, она приняла мою маленькую ложь вполне благосклонно.

— Значит, у вас вкус лучше, чем… — она замялась, — чем у хозяина дома.

— Спасибо за комплимент. Хотите что-нибудь выпить?

Она посмотрела на меня так, будто до этого момента думала, что говорит со стеной.

— Нет, благодарю. Мне еще нужно разобраться с этой коровой.

— Может, все-таки не стоит рисковать? — сказал я. — Вы вообще знаете, кто он такой?

— Знаю, — усмехнулась девушка. — Вообще-то он мой муж.

Повернулась ко мне спиной и пошла в ночь. Она была в маленьком черном платье, из тех, что подчеркивают достоинства женской фигуры. Ноги у нее были длинные и стройные. Я остался стоять у швартовочной тумбы, думая о том, какого же дурака свалял.

Почему-то я даже не подумал о том, что моя собеседница может иметь какое-то отношение к дону Эстебану. Возможно, сыграли свою роль стереотипы мышления. Ну, знаете, все эти банальные ассоциации: поэт — Пушкин, домашнее животное — курица, фрукт — яблоко. А жена наркобарона — обязательно какая-нибудь мисс Вселенная.

Хорошо еще, что я не начал ей рассказывать о своем опыте общения с доном Эстебаном, подумал я мрачно. Могло бы получиться забавно.

В этот момент я увидел Кэпа. Он брел — именно брел, загребая ногами песок, — мимо причала, явно ничего не видя перед собой. В руке у него была ополовиненная бутылка «Смирновской». Судя по всему, в какой-то момент ему надоело ждать милостей от бармена и он решил проблему радикально.

— Леонид Иванович! — окликнул я его.

Кэп повернулся и посмотрел на меня.

— А, Денис, — сказал он приветливо. — Как отдыхается?

— Нормально, — я оставил тарелку с недоеденным стейком и подошел к Кэпу. — Хотел спросить вас…

— Спрашивай, — милостиво отозвался Кэп. — Отвечаем.

«А он здорово надрался», — подумал я. Дементьев слегка покачивался, будто его колыхало ветром. Фуражка с золотыми крыльями сидела на его голове как-то кривовато.

— Дон Эстебан женат?

— Допустим. А тебе-то что?

— А вы знаете его жену?

Мохнатые брови Кэпа поползли вверх.

— Амаранту? Ну, видел несколько раз… В чем дело-то, Денис?

«Значит, ее зовут Амаранта!»

— Да нет, так… Просто я тут с ней случайно столкнулся…

— Ты мне смотри! — Дементьев погрозил мне пальцем. — Два с половиной лимона Эстебан нам еще простит… Пахать заставит за бесплатно, как цуциков, но простит… А вот за Амаранту он тебя порвет, как Тузик грелку… понял?

Я пожал плечами.

— Да я ничего такого не имел в виду… Просто мы немного поговорили… Она такая невысокая, да?

Кэп важно кивнул.

— Выглядит как девчонка… Говорят, он на ней женился, когда ей было пятнадцать. Она из того же квартала, что и сам Эстебан.

— Сколько же ей лет? — удивился я.

— Не знаю… Лет двадцать, наверное. — Дементьев неожиданно подмигнул мне. — Что, зацепила?

Я не успел ответить. Оркестр, замолчавший минуту назад, вдруг грянул… «Калинку-малинку». По доскам причала застучали подкованные каблуки — к нам приближался дон Эстебан.

— Ну, мои русские друзья, пришла пора показать, на что вы способны. За мной!

Он схватил Кэпа за руку и потащил за собой на яхту. Мне пришлось последовать за ними.

Дон Эстебан вытолкал Дементьева на середину палубы и хлопнул в ладоши.

— Сейчас наш друг из холодной России нам станцует! Давай, Кэп, продемонстрируй нам настоящий русский танец!

Кэп, пошатываясь, стоял в окружении одетых в дорогие костюмы и вечерние платья гостей, и, казалось, не понимал, чего от него хотят. Бутылка водки, которую он по-прежнему держал в руке, придавала ему сходство со списанным на берег матросом-пьяницей.

— Ну! — нетерпеливо прикрикнул наркобарон.

Я каким-то шестым чувством ощутил, что происходящее сейчас не менее серьезно, чем наш разговор в белой гостиной. Судя по всему, дон Эстебан просто играл с нами, как кот с мышью — то отпуская, то вновь сжимая когти.

Дементьев вдруг подобрался, лицо его приобрело сосредоточенное выражение. Он нашел меня взглядом, кивнул и бросил мне бутылку. Прежде, чем я поймал ее, Кэп пустился в пляс.

Я и не подозревал, что этот кряжистый седой мужик умеет так танцевать. До отточенного мастерства дона Эстебана ему было, конечно, далеко — но и наркобарон не сумел бы так лихо пройтись вприсядку, как это сделал под разудалую «калинку» Дементьев. Он выкидывал коленца, он залихватски ухал и отбивал чечетку, а под конец даже прошелся по палубе колесом. Гости кричали от восторга и хлопали в ладоши, какая-то девица отколола от своего платья и протянула ему орхидею. Кэп галантно поцеловал ей руку.

— Что ж, — сказал дон Эстебан, когда аплодисменты стихли. — Спасибо за представление, Кэп. Теперь я хочу, чтобы ты выпил за здоровье моей матушки. А ну-ка, бокал нашему гостю!

Он щелкнул пальцами. Словно из-под земли выросли двое официантов в белых пиджаках, державшие в руках серебряный поднос. На подносе гордо возвышалась хрустальная чаша — в Латинской Америке в таких чашах подают вино с фруктами — сангрию. Только эта чаша была наполнена каким-то прозрачным напитком.

— Если не выпьешь до дна, — ласково предупредил наркобарон, — обидишь мою матушку.

— Чего говорит? — спросил Дементьев по-русски.

Дон Эстебан посмотрел на меня.

— Переведи ему, Денис.

— Леонид Иванович, — сказал я, — он хочет, чтобы вы все это выпили. Иначе вы обидите его покойную мамашу.

Кэп тяжело посмотрел на хрустальный сосуд.

— Падла колумбийская, — проговорил он вполголоса. — Тут же литра два, не меньше. Вот, значит, как он нас простил, сучонок…

Видимо, ему пришла в голову та же мысль, что и мне, пусть и с некоторым запозданием.

— Давай-давай! — неожиданно проговорил дон Эстебан по-русски. Я даже вздрогнул — неужели он понимал все, что бормотал себе под нос Дементьев? Но, к счастью, на «давай-давай» все познания наркобарона в русском языке и заканчивались.

— Здоровье твоей матушки! — сказал Кэп мрачно.

Он взял чашу обеими руками, примерился и начал пить. Насчет двух литров он, конечно, погорячился — чаша была хотя и широкая, но неглубокая, — и все равно, как минимум полторы бутылки водки в нее входило. По мере того как Кэп пил, его лицо становилось все более красным и напряженным. Я испугался, как бы Дементьева не хватил удар.