Колыбель времени - Наталья Павлищева Страница 57

Но Мэри не слишком любила Роберта, это точно, вот Роберт со старшим братом Гилбертом были близки, а с сестрой не очень, хотя вращались вокруг одной женщины.

— Этот ребенок позволит Роберту подчинить себе Елизавету.

Конечно, Мэри права, Дадли почувствует себя полным хозяином в судьбе королевы. Я кивнула.

— Мне жаль Эми Робсарт, она любила Роберта и не виновата в том, что мешала ему…

— Мне тоже жаль. Я ведь ездила в Камнор незадолго до ее смерти и привезла ему сообщение, что она беременна.

Глаза Мэри в ужасе округлились:

— Этого нельзя было делать!

— Теперь понимаю, что нельзя, а тогда думала, что он вернется к жене или хотя бы привезет ее в Лондон.

— Эми убили, я точно знаю, что убили…

— Наверное.

Мне вовсе не хотелось сейчас обсуждать горькую судьбу Эми Робсарт, меня интересовал ребенок, который вот-вот появится у Елизаветы. Губы Мэри снова поджались, а потом она решительно тряхнула головой:

— Я не хочу, чтобы Роберт смог подчинить себе еще и Бэсс. Он страшный человек.

— А что можно сделать?

Она схватила меня за рукав, блестя сумасшедшими глазами:

— Давайте, скажем, что ребенок родился мертвым, а его самого спрячем!

— Где? Это не щенок, которого можно подкинуть в конуру.

Мгновение Мэри размышляла, глядя на золотую статуэтку на камине, потом решительно тряхнула головой:

— Я заберу!

— Что?!

— Увезу в Дублин, муж не будет против, да его там почти и не бывает, он вечно в разъездах. Скажу, что это мой ребенок!

— Мэри, это очень опасно.

— Если вы не выдадите, то ничего не случится.

Еще два дня я размышляла, а потом Рыжая родила. Родила быстро и легко.

— Девочка… какая хорошенькая!

Мэри, конечно, преувеличивала, хорошенькими младенцы бывают крайне редко, но девочка действительно оказалась лупоглазенькой и крепкой. Она тут же присосалась к груди кормилицы, а потом быстро заснула.

Заснула и Елизавета, но потому что я подсунула ей под нос эфир.

Мэри смотрела на меня так, словно я могла решить ее судьбу, хотя действительно могла.

— Вы помните наш уговор?

Вообще-то мы не договорились, просто обсудили проблему, так сказать, но я кивнула.

— Я исчезну с ребенком, а вы скажете, что девочка умерла.

Бывает ли ложь во спасение? Теперь я точно могла сказать, что да, бывает. Когда Елизавета открыла глаза, мы объявили, что дитя не выжило. Жестоко? Да, но позволить Дадли подчинить себе Елизавету я просто не могла. Где гарантия, что и она не последует за Эми Робсарт? Что стоит Дадли уничтожить влюбленную в него женщину, если он уже однажды сделал это с другой? Как только на голове этого человека окажется корона, Елизавета станет ему не нужна и либо превратится в послушную игрушку, рожающую детей ежегодно, либо погибнет где-нибудь на верховой прогулке…

Через день Мэри Сидни умчалась в Дублин якобы по вызову мужа, увозя с собой и слуг, бывших в Кью. Мы остались с Елизаветой и Бетси.

Бэсс рыдала у меня на плече:

— Неужели это проклятие рода Тюдоров — одни девчонки и такие хилые?

— У вас еще будут дети, поверьте, будут. Только нельзя так утягиваться в корсет на поздних сроках и скакать козой в танцах тоже нельзя. Я не раз вам это говорила, вы не слушали.

Через день я уже твердила ей несколько иное:

— Нет худа без добра… Что бы вы сейчас делали с этой девочкой? Признаваться перед всем светом, что это ваша дочь, значит позволить своим противникам просто сбросить вас с трона. А уж Дадли шельмовали бы совсем явно.

— Неужели я никогда не смогу быть счастлива? Почему королеве нельзя выйти замуж, как другим? Неужели не бывает счастливых королев?

— Подозреваю, Ваше Величество, что нет. Либо корона, либо женское счастье.

Она вдруг вскинула голову, тряхнула рыжими волосами:

— Тогда лучше корона!

Вот те на! Только что слезы лила из-за невозможности нормально выйти замуж, а тут сразу: корона! Браво, Рыжая, с таким подходом ты точно будешь королевой-девственницей. Девственницей не в смысле невинности, а в смысле отсутствия супруга. Но чтобы отвадить от Елизаветы Роберта Дадли, я была готова и на такое.

Пройдет не так много времени, и я смирюсь даже с Дадли, но не смирится Елизавета…

Ко двору королева вернулась совершенно больной и пару месяцев приходила в себя. Дадли рвал и метал, он обвинял нас с Мэри в недогляде. Разозлившись, я зашипела на него, как гусыня:

— Вы бы, милорд, лучше подумали о репутации Ее Величества! И судьбе ребенка тоже!

Мои отношения с любовником королевы стремительно портились. Мы уже откровенно не переносили друг друга, впрочем, на людях мило улыбались.

На некоторое время от противного Дадли (и откуда они берутся, все эти Дадли, Ренарды и прочая пакость на мою голову?!) меня отвлекли совершенно неожиданные события, а потом настоящая беда…