Студентус вульгарис - Андрей Кощиенко Страница 57

Я нарисовал ей часть ноги, обутой в туфельку на высоком каблуке. Открытую туфельку с небольшим задником, широкой лямкой для удержания ноги спереди и ремешком вокруг щиколотки. Короче, вышли почти босоножки, по максимуму открывающие стопу и пальцы.

– Угу! – одобрительно кивнула Стефи. – Красиво! Мне нравится. Я таких не видела.

– Ну и отлично, – сказал я, обрадовавшись, что согласие достигнуто так быстро. Знал бы я, сколько мне с этими туфлями потом мучиться придется, я бы так не радовался. Высокий каблук предполагает большую нагрузку на подошву. Поэтому она должна быть прочной. Плюс еще и легкой, чтобы хозяйка сих шузов не устала бы их таскать уже к середине бала. На Земле в качестве такого материала используют пластик. Но тут нет пластика! Все, что здесь есть, – это металл и дерево. Пришлось идти к столяру. Короче, туфли делал краснодеревщик с офигевающим выражением на лице от осознания, чем он вместо производства шкафов занимается. Ничего, ничего! Горизонты бытия раздвинуть всегда полезно! Плохо было то, что у него поначалу ничего не получалось. Колодка выходила тяжелая и неудобная. Стефи, когда влезала в эти экспериментальные модели, пищала, что ей неудобно, жмет и вообще ходить нельзя. На третий раз столяра, видать почувствовавшего вызов его мастерству, осенило. Он добыл где-то редкого дерева, с каких-то местных тропических островов, и из него сделал третий вариант обувки. И нужно сказать, что с ним он угадал. Сделанная из заморского красноватого дерева с желтоватыми прожилками подошва вышла то что надо! Легкая, прочная и даже немного пружинила. Почти как пластик. И на ногу отлично села. И с формой он угадал. Стефи уже не пищала, когда их обувала. Тут возникла следующая проблема.

– Ой, как высоко! – вскрикнула она, встав на каблуки и балансируя для устойчивости руками. – Как же на них ходить?

– Ничего, – ободряюще произнес я, – немножко потренируешься, и будет нормально!

Я купил четыре пары, заказав обтянуть их тонкой черной кожей. Одну носить ежедневно для тренировки. Вторую для бала и две про запас. Мало ли что может случиться! Дерево рассохнется или термиты нападут… Может, она каблук сломает? Как в воду глядел. Сломала. Два. И все на правой! Так что к балу имелось всего две пары. Одну Стефи надела, вторую я предложил взять с собой. Опять же, мало ли… Может, у императора паркет кривой? В общем, с обувью я вопрос решил. Потом были еще вопросы с длинными черными перчатками, которые я ввел в образ, дабы избежать трат на кольца, с верхом платья, с прической.

Стефания упорно хотела распущенные длинные волосы, которые никак не подходили к перчаткам и стилю танца.

– Но у нас так носят! – что есть сил упиралась рогом она. – Это ведь красиво!

– Красиво-то красиво, но для другой ситуации, – уговаривал ее я. – Пойми, в данном случае у тебя другой образ – строгий! И распущенные волосы к нему никак не подходят! У тебя красивая шея. Давай ее покажем? А?

– У меня красивая шея? Правда? А где она красивая?

– Везде. Ровненькая, длинненькая и молодая. И это обязательно нужно показать. Вот смотри, как это будет, я сейчас нарисую!

В итоге из волос получился тугой узел на затылке, открывающий стройную шейку Стефании целиком. Ее я еще подчеркнул двумя длинными сережками, свитыми из тонкой золотой и серебряной проволочек, с прозрачными камушками на концах. Дизайн сережек и деньги на изготовление были мои. Исполнение – местного ювелира.

– Ой, – ойкнула Стефи, когда я сказал: «А ну-ка, примерь!» – и открыл перед ее носом коробочку с сережками. – Я не возьму! Нельзя так…

А сама так глазами к ним и приклеилась.

– Голой пойдешь? – поинтересовался я.

– В смысле… голой? – не поняла она.

– Без украшений? На императорский бал без бриллиантов – это все равно что голой прийти. Слышала, бриллианты – лучшие друзья девушек?

– Не слышала… – растерянно ответила Стефи, отрицательно помотав головой. – Но у меня ведь свои есть…

– Ты меня, конечно, извини, но то, что я у тебя видел, в этом только в университет на занятия ходить, но никак не во дворец. Засмеют!

– Да? – набычилась Стефи, наморщив лоб. – Они, конечно, не такие дорогие, как твои… но тоже красивые, и они мне нравятся!

– Слушай, давай ты не будешь сушить мне мозги! Скажи – ты мне доверяешь или нет? Как другу. Доверяешь или нет?

– Конечно!

– Тогда возьми и примерь! И не доставай меня. У меня просто бездна сил уходит на борьбу с твоим упрямством! Считай, что я дал тебе их поносить. Снял с себя и дал тебе поносить. Потом заберу.

– Ты что, сережки носишь? – обалдело посмотрела на меня Стефи.

– Вот пообщаюсь с тобой еще немного и начну! Высушишь мне мозг до конца, надену серьги и начну в них бегать, – делая «страшные» глаза, ответил я. – Меряй давай!

Серьги подошли отлично. Нежные такие. Как раз к ее шейке. Стефи была в восторге. Но на занятия она их ни разу не надела. Может, носила только у себя, чтобы не давать повода сплетням. Ну ее дело. Мне так все сплетни – побоку. А насчет сережек Стефи подала мне хорошую мысль.

– Что-то совсем я запаршивел… – сказал я, вслух критически разглядывая свое отражение в зеркале. – Ни перстенечка на пальце, ни клипсы в ухе… и шея голая! Прямо нищебродство какое-то! Мне же тоже в чем-то к императору идти надо! Да и так, просто ходить… Прям действительно как голый!

Короче, сережка с черным камнем в правом ухе, такая же, какую я носил на Земле, вызвала фурор не только у Стефании, но и у всего коллектива студентов и преподавателей. Меня все тайком, но с интересом разглядывали. Забавно, но серьги в ушах тут тоже носили мужчины особого вида – «не такие, как все». Причем ношение их прилюдно было чуть ли не на грани скандала.

Та ладно, махнул я рукой на это обстоятельство. У меня же не две, а одна! Пусть только кто попробует назвать меня вслух «особенным»! Вызову на дуэль и заоргазмирую до смерти! Будет валяться на земле, воя от восторга и схватившись за свое беспокойство обеими руками, пока не сдохнет. Мне нравится? Нравится! Значит, мнения остальных – лесом!

Но народ на рожон не лез, только приглядывался. Похоже, моя сережка не совпадала с моим поведением в салоне мадам Мари. Одно с другим не сходилось. Вот все и задавались вопросом: а где, собственно, правда? Забавно, конечно, но пускай мучаются. Не собираюсь ничего объяснять… Это их проблемы и сомнения. А на вопросительный взгляд Стефании я ответил, пояснив: «Мозги ты мне усушила! Почти совсем. Как будет совсем – вторую сережку надену!»

Еще я обзавелся двумя перстнями на каждую руку. Один с большим ярко-красным агатом, а другой – с голубым сапфиром. А сам металл колец велел ювелиру сделать черным. Антуражненько вышло…

С мелодией для танго все оказалось гораздо проще, чем я себе представлял. Естественно, что такой музыки тут отродясь никто не слышал. Мысль о том, что что-то можно по-быстрому насвистеть императорскому оркестру, и он что-то там приемлемое нам сбацает за пару минут, была не то что утопической, а просто глупой.