Десятая жизнь - Ирина Матлак Страница 57

Стоять было не очень удобно, и я прислонилась поясницей к тому самому столу, на котором возлежала убитая. Еще успела понадеяться, что она на нас не в обиде за попытки частично вернуть ее с того света, а затем сконцентрировалась на внезапно появившейся перед закрытыми глазами серебристой нити. Она тянулась ко мне и уходила куда-то в темноту — слегка мерцающая, тонкая, но прочная.

Еще некоторое время я не чувствовала ничего особенного, а потом испытала легкую слабость. Ощущения были престранными, их отдаленно можно было сравнить с тем, как если бы у меня долго брали кровь из вены. Только вместо крови я делилась своей энергией, своей пресловутой силой, которую все окружающие так часто любили поминать. Сначала по телу растеклась легкая прохлада, уже совсем скоро сменившаяся холодом. Как существо теплолюбивое, холод я переносила плохо и вообще его не жаловала, но, удивительное дело, сейчас он не казался чем-то неприятным, скорее наоборот.

Если бы не слабость и легкое головокружение, которое благодаря закрытым глазам только усиливалось, все было бы прекрасно. Но из-за этих неудобств я мечтала, чтобы Лафотьер поскорее закончил ритуал, или что он там проводил для того, чтобы разговорить мертвецов.

Не знаю, сколько времени все это продлилось, но я потерялась в собственных странных ощущениях. И все же уловила момент, когда серебряная нить истончилась, после чего меня выбросило в реальность.

— Уммм, — прозвучало у меня за спиной сдавленное мычание.

Даже мурашки от неожиданности по коже пробежали!

Сообразив, что наш сумасшедший эксперимент увенчался успехом, я резко отпрянула от стола и едва сдержала порыв обхватить Лафотьера руками и ногами.

Покрывало на столе тем временем пришло в движение — вернее, пришло в движение то, что было под ним, а само покрывало частично съехало на пол.

Не то чтобы опасливо, но с изрядной долей осторожности выглянув из-за плеча Норта, за которым невесть как и когда умудрилась оказаться, я скользнула взглядом выше и наткнулась на застывшие, ничего не выражающие глаза. Именно они — водянисто-голубые, обрамленные слипшимися ресницами, первыми привлекли внимание.

Должно быть, при жизни эта женщина была очень миловидна. Сейчас же от былой красоты осталась лишь тень, да и та — с оттенком жути. Спутанные темные волосы, многочисленные ссадины, следы когтей и рваные раны, самая страшная из которых виднелась на шее… Зрелище откровенно пугало. Впервые за все время пребывания в Морегорье мне не хотелось язвить даже мысленно. Потому что прямо передо мной была смерть. Не та, которая приходит вовремя, уводя с собой дряхлых стариков, а суровая и беспощадная, преждевременно выигравшая бой с жизнью. И осознание того, что в приходе этой смерти хотят обвинить меня, вызывала ужас еще больший.

Воображение помимо воли нарисовало картину, где большая черная кошка прыгает на беззащитную молодую женщину, впивается в нее острыми когтями, обнажает клыки… Я тряхнула головой.

Вот еще, глупости какие! Не делала я этого!

— Кто вас убил? — нарушил повисшую вслед за мычанием тишину Норт.

Видимо, ситуация плохо на меня действовала, поскольку я в очередной раз стала ипподромом для мурашек и нервно вздрогнула.

Жестом велев старшему зерру замолчать, Лафотьер повторил только что заданный вопрос. При этом я бы не взялась определять, кто вселял жуть большую: нежить или все-таки темный маг, вокруг которого клубилась тьма.

— Она, — бесстрастно произнесла та самая нежить, глядя куда-то в пространство.

В воздухе разлилось напряжение, Норт с подозрением на меня покосился, а Лафотьер уточнил:

— Кто?

— Она, — так же отрешенно повторила нежить и, внезапно притянув колени к подбородку, жалобным тоном произнесла: — Было так холодно… и страшно. Умирать — страшно. И больно, очень больно…

Я уже искренне жалела, что Лафотьеру удалось ее разговорить. Все происходящее походило на сцену из какого-нибудь ужастика. А самое скверное заключалось в том, что под абстрактным «она» могла подразумеваться любая личность женского пола, в том числе и я.

Подозревая, что такой допрос ничем хорошим для меня может не закончиться, и решив взять дело в свои собственные лапы, я обратилась к убитой:

— Тебя убила не я, так ведь? Подтверди это!

Пусть я эгоистичная до мозга костей, но в первую очередь меня заботили доказательства собственной невиновности, а поиск настоящего убийцы — уже во вторую. И то лишь потому, что это происшествие могло касаться нападений, ранее совершенных на меня.

— Это попытка давления на главного свидетеля! — сразу же после моих слов возмутился Норт.

— Не вмешивайся! — практически одновременно с ним отрезал Лафотьер.

Я бы тоже возмутилась такому вопиюще бесцеремонному с собой обращению, если бы «главный свидетель» вдруг мне не ответил. Не иначе как из женской солидарности проигнорировав мужиков, нежить посмотрела на меня своими стеклянными глазами и во вновь воцарившейся тишине проронила:

— Меня убил зверь.

Я чуть ли не взвыла. Слова о женской солидарности беру назад!

— Зомби всегда отвечают так… неопределенно? — поинтересовалась у Лафотьера, лицо которого превратилось в непроницаемую мраморную маску.

— Как тебя убили? — проигнорировав мой вопрос, задал он нежити свой.

Стеклянный взгляд переместился на него, буквально на несколько секунд покойница застыла, а затем вдруг пронзительно закричала на одной ноте, отчего у меня уже не только мурашки пробежали, но еще и волосы на голове встали дыбом. А затем, резко замолкнув, сломанной куклой рухнула обратно на стол. Над ней взвилось и тут же развеялось фиолетово-зеленое облако, осыпавшееся мелкой мерцающей пылью.

— Вот и допросили, — в гробовой, повисшей в третий раз тишине резюмировала я.

— Ты понимаешь, что у меня есть все основания для твоего ареста? — обратился ко мне Норт.

— Ты понимаешь, что никакого ареста не будет? — не дав мне открыть рта, в свою очередь обратился к нему Лафотьер.

В последовавшем за этим сверлении друг друга взглядами старший зерр ожидаемо проиграл. Все-таки в умении уничтожать, подавлять и морально испепелять глазами Лафотьеру равных нет.

Прикрываться властью темного мага — это, конечно, удобно и прекрасно, но мне совершенно не импонировало производить впечатление его бессловесного фамильяра. Поэтому, подбоченившись, я, глядя в упор на Норта, отчеканила:

— Должна заметить, господин старший зерр, что оснований для моего задержания у вас по-прежнему нет. Будь я настоящей убийцей, не стала бы жертвовать свою силу, чтобы разговорить убитого свидетеля, — это во-первых. А во-вторых, ее слова можно трактовать совершенно по-разному. На меня, между прочим, не так давно напали поднятые кем-то дохлые псы! Так может, и на нее, — не глядя, кивнула на стол, — напало нечто подобное?