Последний Магистр - Анна Клименко Страница 56

– Мама! – завопил мальчишка, и понесся изо всех сил, уже не разбирая дороги, и не соображая, что можно попробовать забраться на дерево.

Порыкивание зверя приближалось. В боку нещадно закололо, дыхание сбилось, но Золий все еще продолжал упруго отталкиваться босыми пятками от мостовой, до тех пор, пока…

Что-то тяжело ударило в спину. Еще миг – и гладенькие, одетые корочкой льда булыжники больно ударили в лицо. Золий дернулся, попытался подняться – но не тут-то было: мощные лапы крепко придавили к земле. На шею капнуло что-то вязкое, горячее…

В те бесконечные мгновения Золий заплакал, задыхаясь. Единственное, что ему хотелось более всего – это проснуться, и обнаружить себя в теплой постели, а рядом – посапывающего Ульмаха… Он скосил глаза.

И увидел…

В темном воздухе, как раз над зубцами стены, повисли две полупрозрачные фигуры. Ильверс и незнакомый старик, тощий, прямой, как жердь, с белоснежными волосами и длинной бородой. Золий хотел позвать Ильверса, но язык прилип к небу. Было видно, что старик ждет чего-то от дэйлор, и что тот колеблется. А потом – бах! И тело чудовища разлетелось кровавыми ошметками. Сознание Золия мутилось, стремительно наползала серая мгла. Он только и успел увидеть, как захохотал старик, как схватился за голову Ильверс… Очнулся у себя в кровати, поутру. Словно ничего и не было…

По Алларену, начиная с той памятной ночи, поползли слухи о нелюди, поселившейся в Черном городе. А Золий… знал, просто знал – то, что это Ильверс, которого держит в плену тот самый старик, и что именно дэйлор спас его – ценой своей свободы.

От этой мысли ему становилось горько и обидно; он шептал в темноту – почему ты не остался с нами, Ильверс? Мы бы заботились о тебе, как могли, и ты бы жил долго и счастливо, как и все люди…

* * *

Ближе к концу зимы судьба Золия резко вильнула в сторону от налаженной уже колеи.

Он подметал пекарню; снаружи в это время проезжал крытый возок, запряженный серым в яблоках конем. Вдруг раздался треск, хруст, лошадиное ржание. Золий выглянул из приоткрытой двери и пришел к выводу, что возок тронется нескоро: одно колесо валялось в десяти шагах, и ось была сломана. Кучер, кланяясь и извиваясь, как угорь, помогал выбраться на дорогу женщине, задрапированной в темно-синий бесформенный балахон.

– Ох, беда-то какая! – оказалось, Тама тоже все видела, – не стой столбом, Золюшка, пригласи госпожу отдохнуть, да поживее!

Он не заставил себя ждать: подскочил к госпоже, которая нерешительно топталась на месте, поклонился.

– Госпожа, благородная госпожа! Не соизволите ли отдохнуть в нашей пекарне?

Он хотел сказать еще что-то, но, подняв глаза и взглянув в лицо госпоже, осекся на полуслове.

Из всего лица он видел только глаза – темные, проницательные. Остальное было скрыто под густой вуалью.

– Ты из пекарни? – поинтересовалась она, – тебя хозяйка прислала?

Золий еще раз поклонился.

– Да, благородная госпожа. Прошу вас… Вы сможете отдохнуть, и попробовать свежих булочек…

– Хорошо, я зайду. Только отдам распоряжения моему остолопу-кучеру.

… Она и вправду зашла. Тама уже поставила в самом теплом углу единственный стул, а на прилавке красовались румяными боками горячие плюшки.

– Присаживайтесь, сделайте одолжение, – засуетилась она вокруг госпожи, – не взыщите, скромно тут у нас… О, прошу вас… угощайтесь! Только из печи…

Невольная гостья поблагодарила коротким кивком, уселась на стул, но откалывать вуаль, а тем более, лакомиться выпечкой не торопилась. Ее пронизывающий взгляд снова остановился на Золии, словно она увидела в нем что-то любопытное.

Мальчишка, не зная, как убраться подальше от этого взгляда, схватил метлу, чтобы закончить уборку, но Тама только шикнула – мол, не смей поднимать пыль, когда госпожа отдыхает. Пришлось поставить метлу в дальний угол и отправляться за прилавок.

– За вами приедет экипаж? – позволила себе поинтересоваться Тама. Госпожа только покачала головой.

– Нет. Мы починим этот, но чуть позже.

Тетушка недоуменно приподняла брови, но ничего не сказала. И, погрозив племяннику пальцем, унеслась проверить, как там хлеб. А взгляд странной женщины был по-прежнему прикован к Золию.

Внезапно она поманила его к себе.

– Ну-ка, поди сюда.

Золий приблизился, смирно остановился в двух шагах. Знал, что с благородными госпожами лучше не спорить.

– Ты здесь работаешь, я так понимаю?

– Да, госпожа.

– И давно?

– Нет.

– Дай-ка мне ватрушку, – негромко сказала она.

Золий потянулся к корзинке, осторожно взял самую красивую и, обернувшись, протянул госпоже. Она уже избавилась от вуали, и мальчишка наконец увидел ее лицо. Оно было очень худым и, казалось, состояло из одних косточек. Впалую щеку искорежил некрасивый, рваный шрам. Золий подумал, что, наверное, именно из-за шрама женщина скрывает свое лицо; ведь даже маленькая Иза уже гляделась в зеркальце… Тут его взгляд скользнул ниже, к шее женщины – и Золий невольно попятился. Потому что увидел странную штуку: переливающийся всеми цветами радуги шнур, заменивший собой бусы.

– Что это с тобой? – усмехнулась женщина, – увидел чего?

Казалось, она была ничуть не удивлена странным поведением Золия.

– Нет, госпожа.

И он на всякий случай потер глаза – вдруг примерещилось? Но нет, странный шнур по-прежнему украшал тонкую шею. Золий изо всех сил щипнул себя за руку, вздохнул с облегчением: видение пропало. Теперь он видел самое обычное ожерелье: цветные блестящие камешки, вперемешку с птичьими перьями… Самое обычное ожерелье?!!

– Подойди ко мне, – жестко сказала госпожа и прикоснулась пальцем к своему украшению, – это тебя так смутило, верно?

Не зная, что и думать, Золий кивнул. Но предпочел остаться там, где стоял. Она покачала головой.

– Я тебе не сделаю ничего плохого, малыш. Скажи, ты видел радугу?

– Да, – выдавил мальчишка. Отчего-то ему стало страшно – будто надвигалось что-то неотвратимое, способное перевернуть, сломать его судьбу…

В этот миг появилась Тама.

– А, Золий, ты угостил госпожу? Приятного вам аппетита…

Женщина резко поднялась.

– Я весьма благодарна вам за теплый прием.

В ее пальцах, будто бы ниоткуда, сверкнул золотой и бесшумно лег на прилавок.

Затем, улыбнувшись Золию, госпожа направилась к выходу, на ходу поправляя вуаль. Надкушенную ватрушку она несла в руке.

Тама покачала головой.

– Ты не нагрубил ей, Золюшка? Как-то она внезапно… подскочила – и ушла… С чего бы?