Хроники Порубежья - Юрий Рудис Страница 56

— Томит, — призналась Даша.

— И у меня томит. Передавать силу будем?

— Придется, — с ханжеским смирением ответила Даша.

— Одна радость, — скроив постное лицо, произнесла Вера. — Дни не опасные.

— О, да!

Подруги посмотрели друг другу в глаза и расхохотались.

Соблазнять Митьку и Саню не пришлось, покорно, как агнцы, они дали увлечь себя в пучину роковой страсти, не подозревая, что при этом получат не только море удовольствия, но и сомнительный дар от Волоха. Если бы Иван был в курсе, он бы не преминул отметить это дело каким-нибудь философизмом, типа того, что женщина это не только ценный мех. Но Иван был не в курсе, он остался сидеть с молчаливым Нечаем у костра и печально обгладывал куриную ножку, предаваясь воспоминаниям, которые честно делил пополам: между женой, которая, скорее всего, вспомнит о нем завтра, и барменшей Дианой, которая, скорее всего, забыла его вчера.

Почему Нечай решил, что матерая волчица, которая, словно материализовавшись из ночной мглы, возникла в круге света, отбрасываемого костром, не что иное, как оборотень, для Ивана так и осталось загадкой.

Сам-то Иван, увидев в трех шагах от себя широкую, серую с проседью морду с янтарными умными глазами, даже не успел испугаться. Она, морда эта, показалась ему даже симпатичной, не то что у медведей, которым Иван никогда не доверял, что бы они там не вытворяли на цирковой арене. Не то Нечай. Увидев зверя, он напрягся и потянулся за мечом, но волчица, приподняв верхнюю губу и сморщив нос, обнажила белоснежные клыки, словно предлагая не делать глупостей. Бедный Нечай, видя, что Иван не трогается с места, решил, что сделал все что мог для спасения дураковатого чужестранца, и с криком — Чур меня, — опрокинулся на спину и исчез в темноте. Впрочем, крик получился совсем тихим, очевидно, у Нечая перехватило горло, так что ни Митька, ни Саня, ни девушки, короче, никто, кроме Ивана, его так и не услышал.

Оставшись один, Иван задумчиво посмотрел на волчицу и спросил. — А не ты ли, волчара, нынче печенега загрызла? — и не дождавшись ответа, сказал. — Если ты, то спасибо тебе, а если не ты, то привет передавай, — и кинул волчице куриную косточку, которую та ловко поймала открытой пастью, но есть на месте не стала, а деликатно удалилась во тьму. Послышался негромкий хруст и через минуту возле костра, вытирая губы, появилась Таха.

Ну, она Ивану сразу очень понравилась. Он сразу понял, что перед ним замечательная женщина! Восторг, отразившийся на его честном лице, тронул сердце суровой лучницы, и она стала отступать от костра, маня Ивана.

— Иду, лапушка, — воскликнул тот, вставая, и элегантно перекинув через руку черное пальто, последовал за ней небрежной походкой, опасаясь только одного, чтобы Нечай с перепугу не влепил ему стрелу в зад.

И ведь, как в воду глядел. Через полчаса Нечай, которому честь была дороже жизни, собрал волю в кулак, и, ориентируясь на глухие стоны, ящерицей скользя между камней, подобрался к тому месту, куда коварный оборотень увлек легковерного Ивана.

Притаившись за валуном, Нечай бесшумно достал стрелу из колчана, натер её наконечник долькой чеснока, и положил на тетиву. Позиция была выбрана удачно, отсюда все было видно как на ладони, расстояние в несколько шагов не позволяло промахнуться даже самому неумелому стрелку. Но вот момента для выстрела выбрать никак не удавалось, потому что от оборотня, лежащего на черном пальто, были видны только две согнутые в коленях и широко раздвинутых стройных женских ноги, да еще передние лапы, под видом женских рук обнимающих Иванову мускулистую спину. Собственно, остальное место в композиции занимал Иван, даже не по причине своего могучего телосложения, а просто потому что был сверху. Несколько раз Нечай, каждую секунду ожидавший, что оборотень вцепится Ивану в горло, поднимал лук, и несколько раз опускал его. Потому что стрелять оборотню в ногу бесполезно. Только в сердце. Один раз Нечаю даже привиделось, что оборотень высунул свою хитрую морду под видом прелестного женского лица из-под Ивановой руки и глумливо хихикнув, показал, дразнясь, длинный розовый язык. Вынести это было уже невозможно. Нечай плюнул, почесал в затылке стрелой с натертым чесноком наконечником и, пятясь, исчез в темноте, с тем чтобы через две минуты, завалившись у костра, уснуть крепким сном человека, до конца выполнившего свой долг.

Иван же вернулся к костру только под утро, чуть позже измочаленной молодежи. Девушки, чувствуя, что завет Волоха выполнен и перевыполнен, сила его попала по назначению, и донорская миссия окончена, спали мертвым сном. А Саня и Митька, пребывая в некотором ошеломлении от внезапно разверзшейся пред ними сексуальной бездны, тихо переговаривались, лежа подле своих подруг.

— А ты откуда, Иваныч? — спросил Митька, когда Иван, с черным пальто всё так же элегантно перекинутым через руку, подошел к костру.

— Он с оборотнем любился, — пробурчал Нечай сквозь сон.

— Древний славянин шутит, — сказал Иван, присаживаясь. — Гулял. Дышал свежим воздухом. Любовался окрестным пейзажем. В шерсти где-то вывалялся весь, — добавил он, рассматривая свое одеяние в неверном свете костра.