Разоблачение - Кэрол Берг Страница 56

– Вы оба идиоты! – Фиона едва не топтала мозаику ногами. – Ты, старик, убийца и предатель своего народа, ты придумал все это, потому что в тебе самом одно только зло. Ты пытаешься оправдать свои грехи еще более тяжкими. А ты, – она едва не испепелила меня взглядом, – ты просто нечист и испорчен. Твой взгляд замутнен твоей нечистотой. Я не верю вам.

– Я не отрицаю совершенного мною, – с запинкой произнес Балтар. – Но вы… сознательно… малодушно… закрываете глаза. Я так и предполагал. Потому что не вы узнали это первыми. Потому что презренный Балтар нашел это. Эта мозаика могла бы сообщать, что небо синее, но эззарийцы отвергли бы и это. Как я смел надеяться, что смогу донести до вас хоть что-то? А если бы правда была еще хуже, еще страшнее, что бы вы делали тогда? Лучше бы вы убили меня до того, как я заговорил.

Они продолжали кричать друг на друга, пока я не заорал на них, чтобы они спорили где-нибудь в другом месте. Ответ был где-то близко, он ждал, что я ухвачу его, если найду, чем его приманить. Когда бы я мог подумать в тишине…

В верхнем левом углу картины был небольшой фрагмент, изображающий превращение девочки в оленя. Художник несколькими взмахами кисти запечатлел на ее лице боль – боль, которая ждала тысячу лет, чтобы поведать мне правду. У девочки на шее был амулет из трех соединенных колец, по этому амулету я начал узнавать ее на других фрагментах. Женщина гладит ее по голове. Утешение, заклинание… что бы это ни было, оно облегчило страдания ребенка. Я нашел девочку на следующей картинке. Она стала старше. Все еще с амулетом на шее. Она делала то же самое, что и другие: готовила еду, читала, писала, занималась рукоделием. Я продолжал искать. Вот она уже молодая женщина, вот она олень, иногда она представала в облике других животных, иногда она была полуоленем и полуженщиной. Но я каждый раз узнавал ее по трем соединенным кольцам на шее. Я видел, как она выходит замуж за молодого человека в образе птицы. Вот она рожает ребенка.

Взволнованный предчувствием, я начал пропускать другие картинки, выискивая ее. Вот. Маленькая картинка с искаженной перспективой. Молодая женщина, наполовину превратившаяся в другое существо, во всем ее теле сквозили боль и отчаяние, передает ребенка мужу, и на следующей картинке (сбоку не хватало куска мозаики, и сложно было разобрать происходящее) олень был изображен в прямоугольнике. Дверной проем? Я нагнулся пониже. Края прямоугольника размыты, лишены четких контуров, а вдалеке видны призрачные очертания странного вида деревьев, неизвестные мне цветы, тоже размытые по краям. Это Ворота. Знакомая форма, словно созданная Айфом. Я продолжал искать. Я должен знать, что произойдет потом. Эта часть была посвящена демонам и магии, и я боялся, что не найду ничего связанного с повседневной жизнью. Но вот сразу возле утерянного фрагмента, там, где шла серия картинок с пятью магами, нашелся небольшой прямоугольник, внутри которого был заключен олень. Вот он повторился. Потом еще и еще. Он повторялся на всех картинках с группой из пяти, иногда в углу, иногда внизу изображения. Нет, нет, нет. Должен быть другой ответ. Когда я уже был готов отчаяться, я снова нашел ее. Ее встречали муж и ребенок… заметно подросший ребенок. Она вернулась из другого мира за Воротами. Еще ряд картинок… иногда это олень, иногда женщина. Все. И она не сошла с ума. Она не была порабощена злом.

Я вздохнул и уселся на собственные пятки. Изображение не давало мне однозначного ответа. Оставались тысячи возможностей. Но была и надежда. Конечно надежда.

Прошло много времени. Я даже не заметил, что спорщики затихли. Балтар молча возился у огня, готовя какую-то еду, а Фиона сидела на полу рядом с мозаикой и, опустив голову на колени, разглядывала меня.

– Ну и что ты увидел в этих дурацких картинках? – Ее голос звучал совсем не так, как можно было ожидать после ее гневных тирад. В нем слышалась усталость.

– Ничего, кроме новых вопросов, – ответил я. – То, что мы создали демонов, очевидно, но почему они так странно влияют на Блеза и остальных? Демон ли подталкивает их к безумию или заставляет переходить в обличье животного? Или они сами чувствуют тягу к этому? – Я прикоснулся к изображению женщины-оленя, проходящей сквозь Ворота.

– Мне ясно, что превращение заложено в их природе. Это мы устроены неправильно.

– Ты такой же ненормальный, как и он. – На этот раз обвинение прозвучало почти дружелюбно.

Балтар и Фиона пришли к соглашению. Наверное, они поняли, что ни один из них не отступит от своих убеждений и дальнейшие споры не имеют смысла. Сам я тоже смертельно устал, и, когда старик предложил нам черствый хлеб и жидкую ячменную похлебку, я не нашел в себе сил отказаться. Они с Фионой продолжали беседовать, на этот раз о повседневных вещах: о течении реки, о дичи и поставляемом на остров ежегодном запасе – платой Гильдии Магов Дерзи за его преступление. Они совершенно забыли о том, что волновало нас несколько часов назад. Я помнил. Мои глаза и мысли не отрывались от мозаики, следили за изгибами фигур, пытаясь найти разгадку, проникнуть в мысли тех, кто создал это изображение. Когда я утишил похлебкой жалобы желудка, то снова вернулся к подробному изучению мозаики и смотрел, пока мои глаза не заболели, а мысли не начали в двадцатый раз идти по тому же кругу. Тогда я завернулся в плащ и заснул прямо на мозаике.

И сон, конечно же, посетил меня снова. Я спал, видел сон и в то же время думал, не вызвана ли особая яркость образов тем, что я сплю в месте, богатом мелиддой. В эту ночь я умирал и возрождался сотни раз, мои руки и ноги замерзали, внутренности ворочались, глаза слепли, дыхание прерывалось от страха и темноты. Я видел того, в черном и серебряном наряде, командующего своими воинами. Но когда я проснулся туманным утром, уже знал ответ.

– Скажи мне, старик, что снилось Пендролу? – Я растолкал Балтара, лежавшего на подстилке из опавших листьев, с трудом удерживаясь, чтобы не взбодрить озадаченного старца пощечинами. – И всем остальным, встречавшим подобных демонов?

– Замок, – пробормотал он. – Пендролу снился замок в снегах, и он хотел попасть в него. Катору, одному из Смотрителей, тоже снился замок. Он записал свой сон. То же самое, что и у Пендрола. Странно, но это так. Феллид исчез вскоре после битвы. Кто-то говорил, что он ушел на север.

– А у них упоминались существа из замка, призраки, прекрасные и гордые, которые не замечали их?

– Да, да. Пендрол говорил о них. – Старик сел и поскреб затылок. – А что?

Сны… сны о сопричастности. Желание попасть в этот замок в скованной льдами земле. Эти рей-киррахи пытались сказать нам что-то, подтолкнуть нас к чему-то. Как мы всегда и боялись, демоны нашли к нам дорогу. Но не для того, чтобы наполнить нас страхом и безумием, а чтобы сообщить нам о загадке, которую мы должны разгадать. Но почему? Я не верил, что все это ради того, чтобы уничтожить нас.

– Пендрол чувствовал, что его изнутри пожирает тьма, он видел, как отряд призраков выходит из замка и уходит в пургу, где его ждет некий человек? Тот, кто, как он знал, был воплощением зла, могучим и властным, одно прикосновение которого могло уничтожить?