Спасти СССР. Инфильтрация - Михаил Королюк Страница 56

Повертев головой, обнаружил цель. Странная конструкция из потемневших досок, вероятно, остов какой-то самодельной мебели, в углу двора, сразу за помойкой. Она, я узнал ее.

Подошел и, встав на нужную перекладину, попробовал, подпрыгнув, сломать. Доска лишь упруго пружинила в ответ. Ее время еще не пришло. Еще четыре года она бы гнила под дождем и снегом, чтобы однажды прощально хрустнуть под ногой играющих мальчишек и выбросить на асфальт из выдолбленного тайника восемьсот с мелочью граммов золота девятисотой пробы.

Придется ускорять процесс. Еще раз внимательно оглядев окна, полез в сумку за молотком и долотом.

Хватило шести ударов по долоту и пинка ногой напоследок. Широкая доска не выдержала и раскололась вдоль, обнажив на сломе высверленный паз. Орудуя долотом как рычагом, приподнял из паза тонкий и неожиданно тяжелый сверток. Пересчитывать буду дома, но и так знаю, что без обмана, девяносто четыре николаевских червонца.

«В одном червонце восемь и шесть десятых грамма золота девятисотой пробы. Это округленно… округленно порядка восьми с половиной тысяч рублей, – весело насвистывая, на ходу провожу в уме калькуляцию. – Есть на что сводить девушку в кафе. А если переводить в доллары с учетом моего плана, то через год это можно скинуть где-то в диапазоне между пятнадцатью и двадцатью тысячами. И останавливаться на этом я не собираюсь».

Душа, ликуя, пела. Жаль, спиртное мне еще рано, сейчас фужер шампанского за успех безнадежного дела не помешал бы.

Среда 13 апреля 1977 года, 14:30

Москва, площадь Дзержинского

– …сильнейший курареподобный яд. Токсикологи затрудняются с идентификацией вещества, но по результатам биопроб – остается летальным даже при очень высокой степени разведения. – Бояров перевел дух и продолжил: – Мы тщательно промыли капсулу, влили обычный физраствор и запаяли.

– Не заподозрил ничего?

– Все прошло гладко, успели, пока его массажист мял. Он как чует, с этой авторучкой не расстается, даже в баню с собой взял. Мм… – Бояров вытянул из папки очередной лист. – Юрий Владимирович, возникло у нас еще одно подозрение. У Агронома полгода назад скоропостижно скончалась невеста, клиническая картина мгновенной смерти. На вскрытии ничего не было обнаружено, подумали на внезапную остановку сердца. Сейчас возникла гипотеза, не была ли она отравлена, клиническая картина схожа… Проверяем.

– Вот же ж тварь! – Андропов раздосадованно пристукнул кулаком по столу. – Каждый раз удивляюсь, откуда у нас такие берутся.

– Дерьмо наверх всплывает, – философски откликнулся Григоренко. – А у нас верхом для многих является работа с заграничными командировками… А отдел кадров в ПГУ, – с напором продолжил он, сердито поблескивая глазами, – относится к некоторым кандидатам с хорошей родословной излишне снисходительно.

Андропов чуть заметно скривился и принялся перебирать бумаги. Потом процедил:

– У нас еще ничего. Лучше, чем в МИДе, и гораздо лучше, чем во Внешторгбанке или Министерстве внешней торговли. – Он переплел пальцы и привычно уперся в них подбородком, став при этом отдаленно похожим на удава Каа. – К сожалению, сменой кадровиков проблему не решить… Она носит системный характер. Западу удается заразить некоторых советских граждан вирусом мещанства и потребительского отношения к жизни. А одна больная овца может все стадо испортить. – Юрий Владимирович расцепил руки, поводил ладонями по столешнице и продолжил с досадой: – Горя не хлебали, родились с серебряной ложкой во рту. Голода, войны не видели, детьми не работали… Раньше было проще – жило поколение, которое застало прелести капитализма и разрухи после Гражданской войны. Вот они-то были в состоянии оценить грандиозность достигнутых нами успехов, они понимали, за что мы сейчас боремся… Да вот что далеко ходить, у вас у самого, Григорий Федорович, детство было далеко не сахар… Скот со скольких лет пасли?

– Да уж, – крякнул Григоренко. – Точно, что не сахар. Безотцовщина, мать с тремя детьми на руках… Пастушком с двенадцати лет, босяком до шестнадцати ходил. Поздней осенью стопы в поле мерзли так, что искал свежие коровьи лепешки – вставал в них ноги греть. В тридцать третьем чуть не умерли от голода, опух к весне… Потом в город уехал, на физмат поступил, там полегче стало. Да… Нынешняя молодежь так не живет… Но мы же за это и боролись?

– Боролись… Вот и напоролись. Не ценят они того, что им предыдущее поколение набороло. Считают само собой разумеющимся. Эх… Ладно, вернемся, товарищи, к нашим баранам. Что предлагаете делать по Агроному?

Бояров достал из папки план оперативной разработки:

– Брать под контроль, играть… Все как обычно. План игры вчерне составлен совместно с МИДом и Генштабом. Времени, как всегда, не хватает, – вздохнул Бояров, бросая взгляд на календарь. – Через месяц, точнее, начиная с восемнадцатого мая, в Женеве запланирована большая встреча на несколько дней. Андрей Андреич и Вэнс будут искать развязки в связи с отказом США от Владивостокских договоренностей. Вот до этой встречи хорошо бы влить первый пакет дезы. Для этого нам надо успеть в течение ближайших двух недель добиться согласия Огородникова работать под нашим контролем. Так что надо срочно его арестовывать, припирать набранными доказательствами и раскручивать.

– На что нацелен план?

– Если глобально, то на развитие разрядки, снятие с нас бремени излишних военных расходов. По мнению наших военных планировщиков, отказ США от политики разрядки связан с ожившими, особенно среди правого крыла республиканцев, надеждами на достижение одностороннего военного превосходства над СССР.

– Ну этого они всегда хотели и хотят, сколько себя помню…

– Да, но еще три – пять лет назад технологии обеспечивали стратегический паритет. На любой атомный удар тут же шел бы ответный или ответно-встречный. Однако в последние годы ракетчики, что у них, что у нас, совершили технологический прорыв, и теперь стало возможно сажать боеголовки в цель с точностью до двадцати – тридцати метров. При этом подлетное время у американских оперативно-тактических ракет, размещенных в Европе, пять – семь минут. Появилась принципиально новая возможность для нанесения обезглавливающего удара по СССР с уничтожением нашего военно-политического руководства до того, как будет принято решение о приведении в действие механизма ответно-встречного удара.

– И как далеко все уже зашло? – обеспокоенно заелозил в кресле Андропов.

– ГРУ докладывает, что их штабы уже проиграли сценарии нанесения внезапных ядерных ударов по пунктам командной системы «Казбек» и линиям связи РВСН и пришли к выводу, что они в состоянии при определенном раскладе получить гарантированную победу малой кровью. Но для этого надо существенно нарастить арсенал ракет средней дальности в Европе, для чего они и выводят их сейчас из-под Владивостокских договоренностей. Наши специалисты полагают, что если разрушить эту надежду на безнаказанность, то политика разрядки может быть продолжена. Работу предлагается вести по двум направлениям. Первое – через Академию наук вбросим концепцию «ядерной зимы».