Макс по прозвищу Лис - Максим Крылов Страница 56

Зверь подходил к нему все ближе, рыча и вздрагивая всем телом, ему не хотелось на него нападать, он дрожал, как будто перед ним находился кто-то, обладающий гораздо большей силой. Макс глубоко вздохнул, его ноги вибрировали от страха, по всему телу расползалась жуткая слабость, горло перехватывало, поэтому было трудно проталкивать в легкие внезапно ставший очень холодным воздух.

И как всегда в самые напряженные моменты, мозг закрыла серебристая сфера, которая убрала страх и принесла спокойствие. Лис смотрел на зверя и видел, как горячая кровь мощным потоком несется от бешено бьющегося сердца по расширившимся сосудам, унося с собой продукты распада и подпитывая мышцы кислородом и глюкозой. Как быстро и ровно сокращаются легкие, как весь этот великолепный организм работает на пике своего совершенства.

«Но если сдавить вон ту артерию, подводящую кровь, то зверь упадет».

Это была не его мысль. Сам не понимая, что делает, Лис протянул вперед руку, сжал ее в кулак — и хищник упал на внезапно подогнувшиеся лапы, дальше он уже полз, яростно и ненавидяще рыча.

— Уходи, — покачал головой Макс. — И я оставлю тебе жизнь.

Он знал, что если снова сожмет руку, то хищник умрет. Лис чувствовал, как в нем прорастает странная сила, попавшая в него из сработавшего артефакта. Раньше она не могла работать, потому что ее выходы были закрыты, но король оборотней все изменил. Зверь полз к нему из последних сил, иногда пытаясь подняться, Лис сжал руку в кулак и отвернулся, не желая смотреть агонию существа, так великолепно приспособленного для убийства.

Он услышал тяжелый вздох, потом заметил краем глаза предсмертное дрожание конечностей — и повернулся к кошке. Маша лежала под кустом, ее бока едва вздымались, из пасти текла тоненькой струйкой кровь. Она умирала, в ее взгляде застыло предсмертное выражение, которое Макс видел не раз. Погибающие существа словно смотрят внутрь себя, пытаясь понять, что с ними происходит. Хищник под его ногами еще раз дернулся и умер, и это словно стало сигналом для кошки.

— Мм-оги, умм-ляю, — неестественно-горловым голосом пропела она. — Мм-ираю.

Лис грустно усмехнулся:

— Неужели только смерть смогла тебя научить человеческому языку? Нравишься ты мне. Очень. Ты хороший друг. Была бы человеком — влюбился бы.

Макс подошел к Маше, лег с ней рядом прямо на окровавленную траву, положив ее огромную тяжелую голову себе на колени и получив в ответ мокрое прикосновение языка. Лис тяжело вздохнул, потом прошел взглядом сквозь ее шкуру, увидел порванные сосуды и едва бьющееся сердце, с трудом качающее переполненную продуктами распада густую кровь.

Кошка умирала, и ее могло спасти только чудо. Макс прижал тяжелую окровавленную голову к своему лицу и что-то зашептал — возможно, молитву, может быть, что-то иное, потому что чужие, горячие, как капли пылающей смолы, слова срывались с его языка. Он говорил, возвышая свой голос, и мир услышал его: сначала замолкли птицы, потом кузнечики и жужжащие насекомые-кровососы, а потом даже ветер стих. Серебристая сфера запульсировала внутри его головы, и он выдавливал из себя слова, как гной из вспухшей раны. Слезы текли у него по щекам, сердце болезненно сжималось, пот стекал по лбу, он словно делал тяжелую работу. И в какой-то момент что-то изменилось, и он вдруг ощутил на своих руках не тяжелую башку кошки, а человеческую голову со светлыми шелковистыми волосами, а под руками не окровавленное умирающее тело с переломанными ребрами, а упругую грудь с небольшими розовыми, твердеющими под пальцами сосками.

Он еще раз тяжело вздохнул и замер, не имея силы пошевелиться.

— Мумру, — прошептала девушка, лежащая на его коленях. — Не Маша...

— Что? — выдохнул недоуменно Лис. — Не понимаю...

— Меня зовут Мумру, — тихо повторила девушка. — Правда, я уже привыкла к тому, что ты называешь меня Машей. Я же умираю, да?

— Вряд ли, — ответил Лис. — Ты же обернулась, значит, твое тело восстановится, выходит, будешь жить...

— Но почему тогда у меня совсем нет сил? — Маша вздохнула и прижалась к нему, он погладил ее по щеке. — Никаких...

— Думаешь, у меня они есть? — горько спросил Макс. — У меня такое ощущение, что я год проработал кайлом на рудниках.

Он посмотрел на грудь девушки, которая так удобно лежала в его руках и, вздохнув, продолжил:

— Но я попробую донести тебя до флаера, хоть знаю, что мне тебя не унести, ты тяжелая...

Макс тяжело встал, положил девушку себе на плечо и пошел. И только когда до флаера оставалось не больше сотни метров, он вдруг понял, что весит она немного — не больше, чем обычная человеческая девушка, — лишний вес исчез вместе с ее звериной составляющей.

В летательном аппарате он разделся и внес девушку в душ. Пахло от нее по-прежнему кошкой, зверем, шерстью и кровью. Но на теле он не нашел ни единой раны — все повреждения, нанесенные огромным хищником, пропали, словно их и не было.

Он ее вымыл, удивляясь тому, что не испытывает никакого желания. Хотя, с другой стороны, чему удивляться, если у него внутри только слабость и смертельная усталость? Он вымыл Мумру, вытер полотенцем, при этом девушка так и не открыла глаз, одел в запасной комбинезон и уложил на кровать. Сам же пошел в кабину пилота, сел в кресло и наконец-то позволил себе отключиться. Заснул он сразу, словно его кто-то ударил по затылку, и окружающее исчезло в темноте и влажной сырости начавшегося дождя.