Тени вересковых пустошей. Книга вторая - Мария Данилова Страница 56

Всю ночь мы с иль Каном собирали ингредиенты. Когда заглянули в мою комнату, Черныш обеспокоенно поинтересовался, что случилось, и где, собственно, обещанная рыбка, а то он тут ждет-ждет, и…

В общем, пришлось заглянуть за рыбкой и умаслить кота, чтобы он не серчал.

— А чего это вы вдвоем на ночь глядя куда-то уходите? — Когда мы уже собрались переноситься порталом из теней, заметил Черныш. — Вы в курсе, что до замужества нельзя?

Тут я вспыхнула, иль Кан наоборот — расплылся в довольно однозначной улыбочке.

— Ешь рыбку, — быстро пожелала я, и мы перенеслись.

Итак, амулеты. Счастье, что я в этом Мастер. Несчастье — что вообще приходится их изготавливать. Почему Броня не пришел? Ах да, он же снял защиту… или нет? Потом-то он ее снова наложил. В общем, пока я колдовала, я поделилась своими подозрениями с иль Каном.

— Все дело в иллюзии, — сообщил он мне, как не странно, с легкостью отвечая на мой вопрос. — Кто бы тебя не похитил, действовал он очень грамотно. Иллюзия высшего порядка может наносить увечья без нарушения защиты.

— Здорово, — нервно решила пошутить я. Не получилось. Ладно, проехали. Иль Кан и так на меня слишком внимательно смотрел. — Значит, Мастер иллюзий.

— Высококлассный Мастер иллюзий, — добавил лишь он. — Завтра я займусь изучением данного вопроса.

— Каким образом? — Как-то слишком отстраненно говорила я.

Иль Кан это заметил. Оттолкнулся от стены, о которую до этого опирался, и медленно подошел ко мне. Можно сказать подкрался. Кто меня сейчас обвинит в том, что я как на иголках? Да, спасибо Матушке Природе, она меня восстановила. Но проблемы это не решило.

— Я знаю, что не всегда вел себя соответственно, — заговорил он проникновенно.

Где-то должна была заиграть трогательная музычка, но я лишь скосила на боевого мага взгляд и развеяла весь флер:

— Не всегда? — Вскинула бровь я.

Иль Кан раздраженно скривился, и нехотя признал:

— Хорошо, часто, — согласился он. — Но теперь… — и снова тот же проникновенный тон, — я хочу, чтобы ты знала: я на твоей стороне и не подведу тебя.

Его глаза такие искренние, честные, добрые…

— Почему? — Опять я разрушаю все, что он выстраивал, своим здоровым скептицизмом.

Иль Кан снова кривится и закатывает глаза.

— Потому что я не плохой.

— Просто избалованный и самовлюбленный?

— Рада! — Рявкает он.

— Ви Рада! — Поправляю я.

— Мы с тобой уже почти муж и жена, — он кивает на браслет.

— Перестань! — Артачусь снова я. — Кто тебе вообще сказал, что дело именно в свадьбе?

Иль Кан уже набирает воздуха в грудь, чтобы ответить, но внезапно задумывается над моим ответом и уходит в себя. Раздраженно вздыхаю и возвращаюсь к амулетам. Защитный доготавливается, развеиватель иллюзий уже готов. Заканчиваю как раз амулет правды…

— Пойми, пожалуйста, дело не в тебе, дело в том, что меня обязали вернуть наш потерянный герб, — внезапно сообщает мне иль Кан, а я с удивлением смотрю на него. Он как будто бы в трансе, даже не смотрит на меня, просто выпаливает. — Без него моя семья подвергнется гонениям, нас свергнут и изгонят. Но эта ноша досталась мне, и мне с ней не справиться. Потому что герб находится на территории, настолько хорошо защищенной магией, что туда не пройти никому. Какой бы силой я не обладал.

— Но я должен это сделать, иначе я предам свой род, своих близких, мы все падем…

И тут-то иль Кан приходит в себя, в ужасе распахивает глаза и смотрит на меня. Я стою с открытым ртом и держу в ладони маленький шармик. Я просто подумала: раз амулета три, а вешать их некуда, сделаю такие вот малютки и повешу на браслет. Гениально. Только, судя по выражению на лице иль Кана, полагаю, меня сейчас убьют и ничего мне из этого не пригодится.

Сначала на его лице был ужас, потом кровь отлила от его лица, он побледнел и даже пошатнулся. Сколько именно он собирался с мыслями, сказать было трудно. Но когда он это наконец-то сделал…

— Этого… никто не знает, — признался он мне. — Пожалуйста…

— Ты слишком плохо обо мне думаешь, — прервала я, а иль Кан как будто споткнулся. — Это не мое дело, но… теперь я понимаю, зачем тебе тот самый амулет в твой клинок.

Иль Кан смотрит на меня неопределенно, и смущен, и не уверен, для него эти оба явления не свойственны совершенно.

— Похоже… — глухо произносит он, — амулет работает.

— Можно… я спрошу? — Осторожно уточняю, а у иль Кана в глазах вспыхивает злость. — Не про твой долг.

— Тогда спроси без амулета.

— Ты обещаешь ответить честно? — Прошу я.

Иль Кан колеблется, но только миг.

— Обещаю.

Откладываю шармик и делаю глубокий вздох, осторожно заглядываю иль Кану в глаза.

— Я тебе нравлюсь? — Спрашиваю осторожно.

— Да, — твердо и уверенно, конечно же, мне это приятно, с трудом скрываю улыбку.

— Ты ведь не собирался делать меня своей женой по-настоящему, так ведь? — Скорее в шутку, но словно в защиту, спрашиваю я.

Иль Кан напрягается, делает тяжелый вздох, прежде чем отвечает.

— Я действительно об этом не думал, — нехотя признается он, волнение в голосе выдают сорвавшиеся нотки. — Признаю: я отвлекался с тобой. Ты умеешь… развеивать мрачные мысли.

— Значит, я для тебя лишь развлечение, — горько констатирую я и делаю глубокий вздох.

А иль Кан подходит ко мне ближе, берет меня за подбородок и разворачивает к себе.

— Ты была… отвлечением. Но чем больше я говорю о свадьбе, чем больше я думаю о нем… — он кивает на браслет.

— Ты полагаешься на обстоятельства, а не на чувства, — ударяю его по руке и снова отворачиваюсь.

— Но чувства к тебе у меня есть, — с трудом признается иль Кан. — Я…

— …слишком занят, чтобы думать о девушках, — отрезаю я и уже сама смотрю ему в глаза. — Ты должен сделать то, что должен. И я должна выжить. Поэтому… мне понадобится твоя помощь.

Иль Кан колеблется, силится еще что-то сказать, а я беру амулет правды. Он с опаской провожает его взглядом, но я предупреждаю:

— Я должна задать этот вопрос, — объясняю.

Иль Кан снова не уверен, сомневается, но, наверное, догадывается, что раз уж я дала ему возможность отвечать мне без амулета, сейчас я спрошу что-то слишком важное. Это правда. Делаю глубокий вздох.

— Ты предашь меня?

Сердце кольнуло, я закусила губу…

— Никогда, — заверяет иль Кан уверенно, я выдыхаю такое облегчение, что и не передать.

— Ты убьешь меня?