Красные звезды - Федор Березин Страница 56

– Мы ведь нарушили сейчас свою маскировку? – спросил Ричард Дейн, стремясь хоть как-то поучаствовать в происходящем.

– Конечно, господин Дейн, – с сарказмом согласился Тоби Эмбервилл. – Но разве вы не против получить медальку за настоящий риск? Или кишочка тонка?

– Цель в зоне поражения! – доложили из отсека управления ракетной стрельбой.

– Даю разрешение. Действуйте смелее.

Ричард Дейн покосился на капитана Эмбервилла: был ли он сейчас счастлив?

Там, наверху, произошло невидимое перемещение концентрации электромагнитной энергии. Метнулся в новом направлении луч, созданный совмещением тысяч небольших штыревых антенн – ни грамма смазки, никакой механики, ни одной трущейся, вертящейся детали, ни скрипов, ни шуршания – красота мощи и тишины и быстрота, несвойственная материальным предметам. Но сейчас функции антенны не сводились только к фиксации отражений – она давала привязку, помогала наведению ракет.

И плеснуло сиянием, и ударило звуком – невидимая подготовительная фаза оборвалась, переводя действие в более приемлемый для человеческого восприятия диапазон.

– Что это было? – спросил «первый» пилот «второго» по-русски, где-то внутри «Ка-27», скользящего над морем на высоте десятиэтажного дома.

– Похоже, ракета. Да! Вот она!

«Это я понял, но откуда она взялась?» – хотел полюбопытствовать «первый» пилот, но спросить стало некогда, он валил свою машину вниз, к воде, желая запутать ракету – нет, уже две ракеты.

– Полный ход! – скомандовал в это мгновение капитан Эмбервилл. – Поворачиваем, ребята!

И пошел обмен короткими фразами между специалистами кораблевождения. И длинный, семисоттонный корпус «Юмткебла» заскользил быстрее.

А на ближнем русском крейсере снова оживился лейтенант у пульта локатора:

– Девятый, объект увеличил скорость.

– Хорошо, Третий, мы в курсе. Продолжайте наблюдения.

И лейтенант их продолжал и видел, как затуманилась, расплылась стремительная метка своего вертолета и сразу сгинула. На мгновение реализовался на экране некий импульс-отражение, на кончике отсвета таинственной кильватерной струи.

И где-то внутри Девятого – на КП управления зенитным огнем – кто-то прокомментировал видимое на экране:

– «Камов» поражен. Может, там подводная лодка? Выставила из моря одну рубку, а?

– Нет, акустики слышали бы их дизель.

– Атомная?

– Какая разница, она ведь совсем рядом. Таких тихих лодок нет.

– Чертов туман, – сказал самый старший из присутствующих. – ГСН не захватит. Дайте в том направлении очередь из стодвадцатисемимиллиметровой. Только живо.

А на борту «Юмткебла» капитан Эмбервилл отключил на время всю излучающую вовне электронику, идя на риск столкновения с кем-нибудь, но желая уберечь корабль от возможной расплаты за вертолет. Сейчас это было лишнее – где-то над ним уже неслышно свистели снаряды скорострельной машины для разрушения всяческого железа тоньше бронированной десятисантиметровой плиты.

– По нам скользит целая куча лучей, – доложил один из офицеров, помещенный возле громадных блоков с разведывательной аппаратурой «Юмткебла», имея в виду локаторы противника.

– Очень хорошо, – прокомментировал капитан Эмбервилл. – Меняем галс.

Ну а на советском крейсере «Побратим» продолжался анализ ситуации.

– Акустики прослушивают эту странную штуковину, – доложил кто-то из подчиненных начальнику. – Возможно, малошумный торпедный катер или что-то вроде.

– Поднимайте второй «Камов»!

– Есть.

И снова в командном отсеке «Юмткебла»:

– Господи, где наша авиация, мы ведь давно передали им координаты крейсера?

– Не нервничайте, господин эксперт, думаете, у нашего флота других дел нет, как нашу посудину выручать, – снизошел до разговора Тоби Эмбервилл и тут же рявкнул в микрофон: – Активировать антенны!

И сразу они увидели новую стремительную метку – новый «К-27».

– ЗРК в готовность.

И снова утонула в корпусе крышка, приснялась, слезла на лоб «шапка-невидимка», и возбудилась ГСН противовоздушной ракеты.

И тогда там, в двух километрах, увидели зайчик-отражение своего примитивного локатора, согласованного с двухствольной скоростной пушкой, перестали палить в божий свет, хотя снарядов сохранилось на четыре секунды, и немного сместились, совмещая риски. Ну а уже после нажали спуск.

И вот тогда на «Юмткебле» плеснуло огнем выгибающееся, рвущееся в стороны металлическое покрытие, и вздрогнула команда, и даже скала-капитан Тоби Эмбервилл скривился. И скривился он, конечно, не от последних слов «эксперта-консультанта», когда тот сказал со злостью: «Не знаю как вы, капитан, а я нервничаю потому, что недавно уже плавал в море после боя с русскими. Ничего хорошего». И, может быть, в другое время и в другом месте эти слова бы переросли в интересную, поучительную беседу и восстановили бы уважение Тоби Эмбервилла, но только не сейчас.

Возможно, попадания в борт и не были смертельными сами по себе, но они сорвали, нарушили маскировочное покрытие, изменили гладкости загибов покатого бока и, следовательно, увеличили ЭОП – эффективную отражательную поверхность. Наверняка «Юмткебл» и без того был обречен, но теперь его шансы быть потопленным увеличились. Но он еще боролся. Он чуть снова не сбил вертолет, но по неизвестной причине в последний момент ракеты ушли в сторону. Однако он сразился с «Ка-27» вблизи, когда тот скидывал в стелющийся внизу туман глубинную бомбу. «Юмткебл» дал по его брюху очередь из двадцатимиллиметровой автоматической пушки. И вертолет уже падал, когда под водой, там, где давление достигает шести атмосфер, ахнуло пятьдесят килограммов взрывчатки.

И тогда «Юмткебл» бросило набок, чуть не оставило так навсегда, и откусило широколопастные винты, как будто их не было, и тряхнуло экипаж, и ЭОП снова возросла, хотя кильватерная струя совсем исчезла.

И начался аврал – спасайся кто может!