Отдел 15-К. Тени Былого - Андрей Васильев Страница 56

– В разговор не лезь, – неспешно наставлял на ходу Колю Пал Палыч. – Молчание вообще золото, а в данном случае еще и высшей пробы. Твое дело сидеть тихо и если спросят, отвечать. Ясно?

– Предельно, – кивнул на ходу Нифонтов, вытирая со лба пот. Он у метро «Парк Культуры» выпил квасу, о чем теперь сильно жалел. Жарким выдалось начало лета в столице, солнце который день пекло нещадно.

– Я вообще не хотел тебя с собой брать, – честно признался его спутник. – Но Ровнин на пару с тетей Пашей начали возмущаться, мол, надо молодому поколению не только знания, опыт и алкогольную зависимость передавать, но и связи. В принципе, они правы, кто его знает, что нам день грядущий готовит, но нынешний повод не сильно для этого подходит. Я же туда с просьбой иду, потому еще и знакомство в одну кучу валить мне видится не сильно разумным ходом. Но раз начальство велело – надо выполнять.

– А правда, что в это место не всякий попасть может? – уточнил Коля. – Мне про него еще Герман рассказывал, но он приврать был не дурак.

– Правда, – кивнул Пал Палыч. – Абрагим в пределах своего заведения царь и бог, если ему кто не по нраву придется, то он может сделать так, что вокруг его шаурмячной бродить станешь, а внутрь не попадешь. И – нет, это не магия. Просто он умеет так делать, вот и все. Восток есть Восток, у них свои секреты и традиции, отличные от наших. Между прочим, на моей памяти он единственный обитатель тех мест, кто в столице осел на ПМЖ, в основном его земляки бывают тут транзитом или по делам, но очень быстро уезжают обратно. Дома и стены помогают, как гласит народная мудрость. Да и мы где-нибудь в Самарканде или Фергане недолго бы протянули, уж поверь. Там все не так, как у нас, и в первую очередь законы бытия. Чтобы понять Восток, надо там родиться.

– А Абрагима этого как сюда занесло? – уточнил Нифонтов. – Какими ветрами? Он вообще – кто?

– Мне рассказывали, что он сюда вместе с мигрантами первой волны приехал, – неспешно произнес Михеев. – Лужков тогда только-только мэром стал, начал Москву преобразовывать, отчего сразу много рабочих мест появилось, и наши друзья из Средней Азии этим немедленно воспользовались, вот с ними он и прибыл. Францев подозревал, что такое может случиться, что вместе с людьми в Москву и нелюди пожалуют, из числа тех, кому закон не писан, потому Абрагима довольно быстро вычислили.

– Ты же сказал, что обитатели Востока не рвутся обитать в наших городах?

– Серьезные – да, – подтвердил Пал Палыч. – Да и иные другие тоже. Что тут делать каркаданну или ламассе, не говоря уж о птице Хумай? Здесь для них и климат не тот, и нравы не те, да и внешний вид для наших широт не сильно подходящий. Но то разумная нечисть, понимающая что к чему. А есть ведь гули, например. Им лишь бы пожрать, а где – все едино. Кстати, восточные гули нашим фору могут дать. Они куда хитрее.

– А Абрагим-то кто?

– Он аджин, – пояснил Михеев. – Или по-иному – иблис. Сын пустыни, рожденный из ее марева и благословленный светом тамошнего жаркого солнца. У них там целая градация таких есть, по мере веса в нечеловеческом обществе и объему обретенной при рождении силы. Выше него стоят ифриты, ниже – мариды. Повторюсь – это Восток, дело тонкое, как говаривал товарищ Сухов. Но смысл один – он нежить. Заметь – не нечисть, а именно нежить. Потому кровушку живую уважает, как и положено.

– И как же он уцелел? – изумился Коля. – При таких-то запросах.

– Представь себе, – цокнул языком Пал Палыч. – Держался, крепился, но людей не трогал, хоть от голода и холода усыхать начал. Голубей в пищу употреблял, мелкую живность разную. Собственно, по этим следам его и нашли, он на чердаке одного старого жилого дома на Садовой-Каретной себе жилье обустроил. Там, видишь ли, трубы теплоснабжения не в подвалах, а на чердаках находятся, вот он у них и грелся. Францев, по рассказам, был товарищ жесткий, не сказать – жестокий, но при этом справедливый и честный, за что его вся ночная братия очень уважала. Он сам пошел на тот чердак, переговорил с Абрагимом, вник в его проблемы и как смог помог.

– Это как же?

– Пристроил на птицефабрику, в разделочный цех. Ее один коммерц открыл, которому отдел незадолго до того пособил с кое-какой проблемой. Этот энтузиаст хотел американские окорочка с рынка выжить, так сказать, идейно опередил время на предмет импортозамещения. Для Абрагима на тот момент это был лучший вариант – тут тебе и питание, и жилье. И жарко там всегда, опять же. А через пару лет он шаурмячную открыл, ту самую, в которую мы идем. Денег каким-то образом накопил и открыл, а Францев ему помог в этом вопросе. Ну с кем надо поговорил, чтобы бумаги оформили, то-сё… Благодаря этому почти все сотрудники отдела могут приходить туда в любое время. Ну кроме разве тети Паши и еще пары человек, которые чем-то Абрагиму не понравились. Но это скорее подтверждает правило, чем опровергает его.

– А тетя Паша чем ему не угодила?

– Не знаю, – почесал затылок Михеев. – Думаю, эхо прошлого. Мне Антонов, мой наставник, рассказывал, что как-то раз Абрагим, подавая ему харч, сначала как пес принюхался, а после чуть ли не в голос рыкнул: «Кора хабарчи», а после велел, чтобы та, с кем его гость час назад разговоры вел, никогда не переступала порог его заведения, или худо будет. Сильно худо!