Скользкий - Павел Корнев Страница 56

С дружинниками общий язык Гриша нашел легко, а вот дальше дело не заладилось, и началась настоящая свистопляска. Понаехало большое и не очень начальство, понагнали экспертов Гимназии. Вырваться получилось только после того, как мы раз пять подробно рассказали все, что здесь произошло. Нас даже хотели отправить в местный околоток для изложения всего этого в письменной форме, но несколько вовремя упомянутых Гришей имен охладили пыл дознавателей. Сошлись на том, что на разбор полетов мы явимся завтра.

— Никуда не ходи. Будут вопросы, посылай всех ко мне или к Илье, — проинструктировал меня Гриша, когда мы вышли из подъезда.

— А если они на мое начальство выйдут? Я ж вроде как в Северном околотке числюсь, — засомневался я в обдуманности этого совета.

— Со вчерашнего дня ты ко мне прикреплен. Пока запрос в Центральный участок не придет, можно ни о чем не волноваться. Да даже если и придет, Илья сам все уладит. — Конопатый с наслаждением вдохнул свежий воздух.

— Думаешь, уладит? — Я повертел в руке патрон с вмятиной на капсюле и, не решившись использовать его второй раз, выкинул в лужу. — Ты смотри, сколько гимназистов понаехало. Такая аномалия, мать ее за ногу.

— С гимназистами проблем не будет. Там у Ильи связи хорошие. А вот эти парни… — Гриша кивнул в сторону двух осматривавших фасад дома специалистов спецотдела СЭС, — эти парни кишки нам помотать могут.

Из подъезда выскочили молодые гимназисты и начали выставлять из подъехавшей пассажирской «Газели» выкрашенные в зеленый цвет деревянные ящики и пластиковые короба. Выбравшийся с переднего сиденья упитанный колдун, не по погоде наряженный в длинный плащ, тут же принялся их расспрашивать.

— Концентрация какая?

— Зашкаливает.

— Артефакт?

— Просветили все вдоль и поперек — пусто.

Колдун вздохнул и вошел в подъезд.

— Видел? Сам приехал.

— А чего удивительного? Такие перспективы!

— Перспективы? Ты хозяина квартиры разглядел? У него мутации пошли — просто атас!

— Нам бы в лабораторию его живого…

— Поработаешь здесь с недельку, самого в лабораторию отправят.

— Активную защиту ставить надо.

— Никто на это не пойдет. Слишком много энергии тратить придется.

— Эй, хлопцы, — закончив осмотр дома, окрикнул парней эпидемиолог в серебристом комбинезоне. — Карантин будет?

— Нет, жильцов отселяем.

— Ну, тогда мы пошли. — Специалист СЭС развернулся к напарнику, который тыкал в стену дома щупом непонятного прибора. — Коля, закругляйся. У нас еще вызов на Терешковой.

— А здесь что?

— Не наша епархия. Источник искусственный. Не мы же отселением заниматься будем?

Оцепившие дом бойцы из роты охраны начали на нас раздраженно поглядывать, и мы подобру-поздорову решили отсюда валить. Жалко, кое-что из разговора двух колдунов показалось мне весьма интересным.

— Пойдем, перекусим? Меня, правда, подташнивает чего-то. — Григорий отошел с дороги, пропуская грузовой фургон с соколом на борту. — Смотри, сюда кого только ни согнали.

— Ты как думаешь, что с квартирой приключилось?

— Не знаю, какой термоядерной дрянью ширялся Витя, но вставляло от нее конкретно, — потер виски Конопатый. — У меня чуть мозги через уши не полезли.

Ну-ну. Версия оригинальная, но слишком в ней дыр много. Например, почему пистолет в квартире не стрелял? Или как, получив в упор восемь пуль, Витя устоял на ногах? И откуда взялся запредельный энергетический фон? Конопатый не колдун — он ничего не почувствовал, но гимназисты не просто так этим домом заинтересовались. Колдуны постоянно на голодном пайке сидят, столь насыщенное магией пространство для них просто находка. Колдовать там одно удовольствие — силы должны восстанавливаться почти моментально. Одна проблема — те самые побочные эффекты. Даже после нескольких дней на Севере у некоторых мутации начинаются, а в квартире фон на порядок выше.

Мы перешли через проспект, обматерили велорикшу, обрызгавшего нас грязной водой из лужи, и, зайдя во дворы, вышли к зданию переоборудованной под склады бывшей общественной бани. Заведение, в которое меня притащил Гриша, оказалось небольшой забегаловкой в полуподвальном помещении пятиэтажки. В такое место заглядывают пропустить соточку дешевой — читай паленой — водки и закусить лежалым бутербродом, но никак не пообедать. Блин, проще было до юго-восточных ворот дойти — там нормальных столовых и кафе пруд пруди. Предложить, что ли, Грише еще немного прогуляться?

— Время есть? — спросил я у Григория.

— Четверть пятого, — задрал рукав куртки Григорий. — По-быстрому пообедаем, и я побегу. А что?

— Да так, ничего. Может, где-нибудь в другом месте перекусим? — с тоской оглядел я темное помещение.

Будто лет на двадцать назад во времени провалился. Каким-то образом этому динозавру общепита удалось пережить и перестройку, и полтора десятка лет свободного плаванья по волнам дикого капитализма. Все те же толстые тетки в почти белых халатах, обшарпанные столы, выщербленные пластиковые подносы и перекрученные алюминиевые вилки и ложки. Интересно, компот из сухофруктов и пельмени в меню есть?

— Талоны нигде больше поблизости не принимают.

Что ж, придется здешнюю кухню продегустировать. Я не привередливый, но обстановка здесь… Да и контингент не лучше. Мужики в спецовках и рабочих комбинезонах быстро хлебают какую-то густую горячую дрянь. Другие мужики в кое-как залатанном, с многочисленными масляными пятнами камуфляже в один круг распивают литровую бутылку самогона и закусывают пельменями из общей тарелки. Сто грамм самогона на один пельмень — соотношение не самое полезное для здоровья. Просто оборванные мужики, уже нетвердо держащиеся на ногах, собирают деньги на очередную порцию сорокаградусной — это в идеале — отравы. Один уже растянулся прямо на полу и мирно посапывает, положив под голову шапку-ушанку.

Первое впечатление: темно, душно, воняет кислой капустой. Зато талоны принимают. Да уж, нет в жизни совершенства. Впрочем, после прочтения пришпандоренного кнопкой прямо к стене меню выяснилось, что здесь нет не только совершенства, но и чего-то более-менее близкого к вкусной и здоровой пище.

Голод не тетка; я потер отбитые ребра, взял поднос и, заказав картошку с котлетой по-киевски, хлеб и компот, зашарил по карманам в поисках денег.

— Это за нас двоих, — оторвав от рулончика проштампованных печатью Дружины талонов полоску бумаги сантиметров в десять длиной, Гриша протянул ее кассирше.

Мы поставили подносы на круглый столик со столешницей на уровне груди — Гриша повесил сумку на приваренный к единственной ножке крючок — и начали обедать. Вкус не описать. Резина и пластилин после такого просто деликатесы. Картошка безвкусная и водянистая, а котлета, наоборот, имела слишком сильный незнакомый, но от этого не менее тошнотворный привкус. Компот оказался слегка подкрашенной несладкой водичкой. О хлебе лучше промолчу. Все-таки хлеб — это святое.