Жена Болотного царя - Купава Огинская Страница 56

— А есть альтернатива?

— Казнь.

— Тогда рискнула бы. Да. — Я рывком отстранилась от Ксэнара, завозилась неловко, стараясь не нагружать раненую руку, и повернулась к нему лицом. Заглянула в светящиеся зеленые глаза и решительно проговорила: — Я готова рискнуть. Хочу. Пусть Топи решают, насколько я виновата.

Какое-то время Ксэнар просто меня разглядывал. Хмурился, думая о чем-то не очень ему приятном. И мрачно вынес мне приговор:

— Я не готов.

Внутри что-то оборвалось. Признание его прозвучало так страшно, что сразу становилось понятно: он не готов так рисковать, опасается, что я вернусь из Топей живой и ему придется как-то со мной мириться.

Одну ночь в Топи я пережила… Да, на самой границе и только одну, и мне тогда дико повезло. Но кто может поручиться, что мне не повезет еще раз?

— И что, казнь?

Ксэнар утомленно потер переносицу. Он невероятно от меня устал.

— Я не смогу тебя приговорить. — Мне показалось, что я ослышалась, но царь безжалостно продолжил, не давая мне времени на размышление: — Ты никому и никогда не расскажешь того, что рассказала сегодня мне, поняла?

— Д-да.

— Утром покажешь, где оставила амулет мага.

— Хорошо.

— А теперь исчезни с глаз моих.

Я кивнула, не в силах сказать что-то еще, и осталась сидеть на месте, почти не дыша и не моргая.

Сейчас уйти я могла только через окно, дверь была заблокирована царем. Но, впрочем, третье его повеление я ничем не нарушала.

Отдав последний приказ, Ксэнар закрыл глаза и больше их не открывал.

Я сидела долго и сначала решила, что он просто уснул, но, когда коснулась его руки, поддавшись секундному порыву, запаниковала.

Царь был холодный, как самый настоящий покойник.

Он застонал сквозь сжатые зубы, когда я попыталась укутать его в одеяло, ответственно стащенное мною с кровати, приоткрыл один глаз и зло спросил:

— Ты еще здесь?

Я не испугалась, обрадовалась даже.

— Это хорошо, что вы в себя пришли, поднимитесь, пожалуйста. Вам на полу совсем не стоит спать.

Он подчинился, и, пока я тащила его к постели, никак не могла отделаться от мысли, что такое уже было…

Я устроила Ксэнара как могла, закутала всем, что нашла, и замерла на краю постели, до побелевших костяшек стиснув его холодную ладонь.

Больше царь в себя не приходил до самого утра, а я так и сидела, тиская его руку и размышляя о разном.

Сначала мне казалось, что я правильно поступила, все рассказав, но неопределенность моего будущего быстро привела меня к выводу, что этого все же не следовало делать. Потом я жалела о том, что не убила Аратана, но не могла не похвалить себя за присвоение короны. И в то же время изнывала от понимания, что Пламенеющий не спустит мне с рук ни наглого явления в замок, ни тем более вопиющей кражи, случившейся на его глазах.

Думала об Агнэ и Сэнаре. И о том, как теперь на меня будет смотреть царь…

Утро я встретила с запавшими глазами, озябшая, измученная и обессиленная.

Ксэнар проснулся на рассвете… хотя не проснулся даже, пробудился. Будто с того света вернулся. Вздрогнул, резко открыл глаза и длинно вдохнул.

Моя нахохлившаяся персона в спальне его не удивила.

— Ты хотя бы немного поспала? — спросил он хрипло, отнимая у меня свою руку. Я не хотела отдавать, но и удержать ее была не в силах. — Рагда?

Ответа у меня не было, потому я неопределенно пожала плечами. Я точно не спала этой ночью, но и бодрствованием мое состояние назвать было нельзя.

— Как вы себя чувствуете?

Он думал над ответом недолго.

— Полагаю, лучше, чем ты себя.

— Это вряд ли. — Я попыталась расправить плечи и опасно завалилась назад. Если бы Ксэнар не поддержал, упала бы. — Я себя вообще не чувствую.