Алиша. Тайна Школы - Алина Багазова Страница 56

Чародей спас их и, напоследок сунув мальчику небольшой свёрточек с деньгами, теперь семенил прочь, из леса, в село.

А Стефан вдруг словно на несколько десятков лет стал старше. Что-то открылось внутри, в его душе, такое, отчего он понял, что старик скоро погибнет, последний свидетель и Учитель Школы, а её будущее зависит лишь от них, как и их собственное.

Оглянувшись, старик вдруг крикнул отрывисто:

— Сделайте ВСЁ для Школы!

А потом махнул рукой, не останавливаясь: мол, идите же! И скрылся из виду. Обняв за плечи подругу, Стефан по возможности быстро повёл её по лесу, сосредоточившись на ориентирах. Он шёл к тайнику, указанному отцом за два дня до сегодняшнего и не позволял чувствам и эмоциям овладеть им. Никаких слёз, никакой слабости. Сейчас всё зависит лишь от него и его действий! Нельзя ошибиться и нужно спешить.

НЕ помня толком, как в тумане, Стефан, наконец, нашёл это место, двигаясь автоматически, откопал пакет с бумагами, сунул его за пазуху и, забрав Лили, двинулся дальше, в противоположную от села сторону.

Они шли несколько часов без устали, Лили по-прежнему пребывала в своём мире, только уже не плакала, прижавшись к Стефану доверчиво, хотя всё ещё словно не узнавала его.

К вечеру вышли к железной дороге и, буквально чудом, им удалось спрятаться в товарном поезде, идущем в неизвестность. Так они оказались в Варшаве поздней ночью, переночевали в парке под кустом, а утром, когда девочка уже могла немного реагировать на окружающую действительность, позавтракали и началось их нелёгкое путешествие с поезда на поезд, тайком, всеми правдами и неправдами — в Россию.

Этот конечный пункт выбрал Стефан, не подозревая тогда, что в России через два года начнётся война с Германией.

И путешествие ребятам удалось.

В Москве их, как брата с сестрой, определили в детдом, дали образование, а потом, в послевоенной России, дети получили и работу. Лили пошла в медсёстры, а Стефан на завод. Так закончилось их детство. Девочка оттаяла и пришла в себя через полгода после бегства из Польши, но всё же иногда на неё находили периоды, когда что-то всплывало в памяти и она часами сидела в ступоре, глядя в никуда, не реагируя на внешнюю действительность. Стефан заботился о «сестре» с отеческой теплотой и старательностью, она благодарила его ответной лаской и преданностью.

Однако она не могла дать ему того, чего хотел влюблённый не по братски юноша, потому что он молчал о своих чувствах, боясь причинить боль или обидеть хрупкую, как тростиночка, девушку с огромной раненой душой. Так на протяжении всей жизни его любовь и оставалась безответной…»

— Почему… ты не сказал мне об этом? — тихо растерянно проговорила Алия-Лили, — ты всю жизнь прожил со мной, не искал себе пары, но я не могла и подумать…

— Не хотел оставить тебя. Не мог променять на другую женщину, — опустил голову Стефан.

Мы смотрели на них и видели двух пожилых людей, как-то давно ради идеи упустивших свой шанс. Лили из властного и жёсткого директора психиатрического реабилитационного центра превратилась внезапно в обыкновенную бабульку «божий одуванчик», смущённую и растерянную, руки у неё тряслись мелкой дрожью. Не знаю, как остальные, а я ощутила себя вдруг здесь сейчас лишней: неуместно и неуютно.

— Почему же сказал об этом сейчас? — почти прошептала старушка.

— Мне больше нечего скрывать, терять и утаивать.

Стефан сейчас выглядел совсем не тем, кого я видела в Школе. Тогда это был уверенный мужчина с расправленными плечами и горящим взглядом, чем-то завораживающий. Сейчас же это был просто старик, огромный, мощный, но старик, уставший от жизни и того бремени, что нёс на себе все эти годы.

— Ты забыл про Школу? — покачала головой Лили, — мы можем потерять её.

Она метнула в нашу компанию недобрый взгляд, однако в нём явственно ощущалась беспомощность, агрессию излучало именно это чувство, на инстинктивном уровне.

— Всё проходит, Лили, абсолютно всё — покачал головой «брат», — и приходит время новому: новому поколению, новым Учителям, новым поворотам событий.

— Что ты хочешь сказать? — Алия вздрогнула, подобралась, напыжилась, стала вдруг похожа на ощетинившегося воробья.

— Как не убегай от очевидного, оно тебя настигнет всё равно, — глухо ответил Стефан, — мы довольно долго пытались сопротивляться, но годы…годы, Лили… они идут и берут своё. Возможно, оставайся мы, как Чародей, Учителями и дальше — прожили бы не одну сотню лет. Но всему приходит время. И время уступать тоже. Мы сделали для Школы всё, дальше…

— Но… я не хочу, — Алия съежилась и теперь была похожа на мышку, загнанную в угол кошкой, — это ведь дело все нашей жизни. Вспомни, как мы постигали, как не спали ночами, учились, разбирались, создавали… помнишь? Это наше детище!

Справятся ли они, осилят?

— Они — осилят! — твёрдо сказал Стефан, — и уже доказали это. Один из них как-то, если помнишь, уже перекрыл нам однажды доступ в Школу.

— И где он сейчас? — хмыкнула Лили и ткнула в меня пальцем, — если бы не она, так и оставался бы пленником Леса.

— Да, именно она… — проговорил задумчиво Учитель.

Они общались так, словно мы бессловесными манекенами присутствуем здесь и вовсе не нуждаемся в объяснениях, обращениях лично к нам… словно бы нас тут нет. Это был диалог двоих людей, без права вмешательства третьего.