Академия темных властелинов - Надежда Мамаева Страница 55

— За что?

— За честность.

— Рей, знаешь, у нас с тобой все наоборот. Сначала ночь и попытка затащить меня под венец… А теперь вот я не могу думать ни о ком, кроме тебя, а ты… Мне порой кажется, что та девушка из захолустья и та, которая сейчас передо мной, — две разные Рей.

— Ты забыл, что между нами двумя была смерть. Эрвин, из-за тебя… — запальчиво начала я и осеклась, сказав о себе в третьем лице, но, сглотнув, продолжила уже ровным тоном: — Ты ведь прекрасно знал, к чему приведет та ночь. Неужели не мог выставить за дверь?

— А смысл? Даже если бы я тебя выставил, слух о той, что пришла под покровом сумрака к мужчине в комнату на постоялом дворе все равно бы пошел…

Я прикусила губу. Чисто с мужской позиции Эрвин был прав. Все как в той пословице про собак: когда одна не захочет, второй не вскочит.

— Смысла, ты прав, не было. Был лишь выбор совести. Внутренней совести.

— Только не говори, что веришь в благородных лессов, которых описывают в дамских романах. Я боевой маг, смрадный тлен, Рей, боевой маг! Я прикрою спину напарника своей шкурой. На практике за все годы учебы я восемь раз мог распрощаться с жизнью, шинкуя нежить. И все для того, чтобы простые люди могли спать спокойно. Может, у меня и другая совесть, не заточенная под тонкую душевную организацию юных невинных девиц, ложащихся нагишом в мою постель…

Оплеуха получилась звонкой. В первый миг Эрвин даже не понял, что произошло, а потом, откинув букет в сторону, резко дернул меня на себя и впился в рот поцелуем. Долгим, яростным, с привкусом кофе и коньяка. Я ощутила сильные руки, буквально вдавливавшие меня в твердое, напряженное мужское тело.

Я попыталась упереться ладонями, чтобы оттолкнуть, но куда там! Проще гору сдвинуть! Энжи негодующе визжала, клацая клыками на такой адептский произвол, щелкала зубами, норовя укусить, но боевика это ничуть не заботило.

Он целовал страстно, лишая меня воздуха, и все никак не мог остановиться. Его язык раскрывал губы, блуждал во рту, вторгаясь захватчиком, исследуя, клеймя. Поцелуй закончился так же внезапно, как и начался. Эрвин чуть отстранился, безумно глядя на меня, как утопающий, который все же чудом сумел выплыть. Я же почти упиралась носом в его грудь, видела пульсирующую синюю жилку на напряженной шее.

Его ладонь лежала на моем затылке и все это время мешала двинуться. В какой-то миг мне даже почудилось, что он схватит косу и намотает на кулак. Но этого не произошло. Зато он заметил седую прядь, красовавшуюся в плетении, а потом неверяще начал перебирать волосы на макушке.

Признаться, я была ошарашена его поведением.

— Да что с тобой! То бросаешься как безумный, то будто вшей кинулся искать…

— Когда у тебя появилась эта седая прядь? Вчера же еще не было. Я точно помню. Да и так бы не заметил, если бы она в косе не виднелась. На макушке-то прикрыта сверху темными волосами…

— Вчера и появилась. — Поведение Эрвина сбило меня с толку, я на секунду растерялась.

— Из-за этого Вердэна? — с какой-то отчаянной злостью уточнил боевик.

Ответить я ничего не успела. Свист и улюлюканье заставили вздрогнуть и обернуться. На дорожке стояли трое парней. Старшекурсников.

— Эрвин, а мы-то думали, что ты после жаркой ночки дрыхнешь без задних ног, — беззлобно поддел один из адептов. — Тебя же знатно вчера та красотка потрепала.

Мы с Эрвином все еще стояли близко друг к другу. Слишком близко, чтобы остался хотя бы намек на то, что мы занимались чем-то целомудренным и пристойным.

Боевик на эту дружескую подколку разозлился, его губы плотно сжались, а скулы побелели. Он почти с ненавистью смотрел на шутника. А потом перевел взгляд на меня, и в его глазах отразилось беспокойство.

— Рей, я все объясню! — запальчиво проговорил он, словно я сейчас начну на манер обманутой жены кричать об измене. — Наш корпус сегодня ночью подняли по тревоге. Кладбище разбушевалось. Упокоили быстро, но под конец из склепа вылезла гоблинша. Еще совсем свежая и сильная, зараза…

Он говорил и буквально ловил каждый мой вздох: верю ли?

Парни, ставшие свидетелями объяснения Эрвина, переглянулись меж собой, и шутник, стушевавшись, скосил взгляд на валявшийся на земле букет и обручальный браслет.

— Эр, извини, мы не подумали…

Продолжение фразы: «…что у тебя все так серьезно», — повисло в воздухе.

Двое поддержали незадачливого спикера кивками.

— Сам же знаешь, ночка длинная получилась, вот язык с усталости и мелет, — продолжал оправдываться тот. — Найти бы того чересчур одаренного некроманта, что умудрился весь погост из могил поднять. Из-за него у меня свидание на самом интересном месте оборвалось… Поговорил бы с этим темным по душам, клинкам и пульсарам, — кровожадно закончил он.

А я поежилась. Да уж, вот и «поклонниками» своего дара обзавелась. А Эрвин, не иначе сложив в уме седину и ночную побудку, как-то нехорошо посмотрел на меня. Я же, пользуясь тем, что во время разговора боевик чуть ослабил бдительность и хватку, тихонько включала заднюю передачу. Когда отошла на достаточное для удирания расстояние, то протараторила:

— Мне пора. Очень пора, — и поспешила ретироваться.

В спину полетело: «Рей, мы еще поговорим!» — но я уже споро улепетывала. То, что меня не пытаются догнать, поняла не сразу, но это позволило вздохнуть с облегчением. А потом расхохоталась: раньше мне всегда казалось, что опыт должен помогать женщине выйти замуж, а мужчине — остаться холостым. А у меня все наоборот. Вот только что мне теперь делась с этим профессиональным ходоком по дамам?

В животе заурчало, напоминая извечную истину: любовь может и приходить, и уходить, а кушать будет хотеться всегда. Оттого мысли мои переместились со сферы тонкой материи на более насущные и калорийные. Идя в сторону доходного дома, я уже намечала себе, как заскочу в булочную, что по пути, куплю вкусных пирожков… Но судьба была за правильное питание и стройность: в руки мне упал вестник с запиской. Едва птица коснулась ладоней, она истаяла. Я развернула послание. Всего одна строчка, прочтя которую, поняла: пирожки будут жить долго и счастливо, но без квартиры в виде моего желудка.