Призрак штрафбата - Дмитрий Морозов Страница 55

К’Кайн неспешно поднялся, вскинул руку, призывая всех к молчанию. Никто не кричал, не шикал на толпу – оборотни увидели достаточно необычного в первых двух боях, чтобы замереть, затаив дыхание, надеясь насладиться финальной схваткой, как изысканным вином. Смакуя его полностью – до последнего удара, до последней капли крови.

– Род Синего Волка! Мы видели два боя. Странных, необычных. Человек, ущербная половинка живущего на две стороны, сумел удивить нас уже дважды. Не силой – тут люди не могут соперничать с оборотнями. И не воинским мастерством – при всём уважении к Ладару, он для этого ещё слишком молод. Нет! Этот мальчишка успел поразить нас умением выложиться до дна – и ещё сверх того, выложиться так, будто этот бой для него последний. Каждый раз пришелец делает для победы всё – и ещё больше. И я бы очень хотел, дабы подростки, да и воины нашего клана увидели это его воистину звериное чутьё на выживание – увидели и переняли. Именно благодаря этому обычный человек победил в поединках и потому только моя дочь среди нас. Я буду болеть за пришельца: он достоин того, чтобы стать одним из нас. Но – несмотря на наши пристрастия, обычай должен быть соблюдён. Бой!

Три хищника, одним прыжком перескочив через толпу зрителей, вылетели на площадь. Огромный, полностью чёрный волк с оскаленной пастью, мощнее и толще даже медведя, с опасно сузившимися, хищными зрачками жёлтых глаз. Странный, гибкий, как змея, лис, лишь самую малость меньше волка, зато минимум вдвое быстрее него – и пятнистый, бьющий себя хвостом по бокам леопард, более сильный, чем волк, и более быстрый, чем лис.

Аарх вздохнул и пригнулся. На нём не было ничего, даже набедренной повязки – бесстрастные судьи решили, что этот бой должно провести обнажённым. Они решили проверить предел его связи со смертью? Может ли он танцевать на грани? Что же, человек, это слабое и ущербное существо, вполне в состоянии шагнуть и дальше, шагнуть за грань – и остаться собой. Он не будет использовать магию, он не станет растягивать время, лучше замечательный, смертельно красивый танец.

Волк, рыча, прыгает первым – быстро и хищно, без эффектных, высоких прыжков, словно стелясь над землёй, норовя ударить всей массой, смять, опрокинуть на землю с первого удара. Спокойный, даже чуть ленивый перекат в сторону – так легко и незаметно глазу перекатывается ртуть в ладошке ребёнка, и удар в пролетающий рядом чёрный бок: крылом, максимально мощно, расправив пальцы – когти. У вас ускоренный метаболизм, вы в состоянии сращивать раны? Что ж, вам будет, чем заняться!

Стремительное, неуловимое глазу движение справа. Отпрянуть, прикрывшись крылом, и ощутить, как вспарывают плотную кожу крыльев острые зубы лиса – пока тонкий, стремительный визг не возвещает об очередном костяном клинке, воткнувшемся в покрытое шерстью брюхо. А вот не стоит так увлекаться пережевыванием чужой плоти! Что, инстинкты взыграли? Забыл основное правило хищника – цапнуть и отскочить? Помедлил, стараясь ухватить как можно больше? Вот и не жалуйся.

Низкий, утробный рявк заставил замолчать, захлебнуться лаем заскочившего за спину леопарда лиса. Волк стал там же – уже пришедший в себя, хоть и слегка пошатывающийся. Главный противник увидел достаточно для успешного поединка.

Резко взмахнуть сразу двумя рядами клинков – и услышать, как когти стукнулись о когти, а сильный толчок заставил перекувыркнуться, растянувшись на арене. Встать, сплёвывая текущую из разбитых губ кровь, и увидеть тонкие полоски шрамов, спрятавшиеся под пятнистой шерстью. Ветеран, явно прошедший через не одну сотню схваток. Опасный, смертельно опасный противник. Пока ещё разминающийся, но доказавший своё умение на тактически грамотные атаки.

Прыгнуть, задействовав крылья, совершить невозможный, длинный и высокий прыжок, уворачиваясь от бессильно прорезавших воздух когтей, приземлиться с мгновенным разворотом, выставляя собственное, природное оружие – и полететь на землю от обычной подсечки тяжёлым, словно ждущим его тут хвостом. И – выражение сарказма на обычно отрешённой кошачьей физиономии.

Следующие полчаса прошли в полном молчании. Зрители никак не радовались успеху своего бойца. Они, замерев от удивления, следили, как падал – и вставал, весь в крови от многочисленных порезов, странный, непонятный человек, не желающий признать своего поражения. Нет, невозможно мягкотелой обезьяне победить самого быстрого и сильного хищника в его естественной среде – на пустой, лишённой естественных укрытий равнине. Хищника, прошедшего лучшую школу войны на всём континенте – школу Проклятой земли. Он падал. Катился кубарем. Летел, загребая окровавленными пальцами песок. И вставал. Вставал. Вставал. Снова и снова.

Первым не выдержала Тирана.

– Прекратите! Это не испытание! Хватит! – Короткий гул, и к ней присоединились голоса других женщин, к которым вначале немного, по постепенно всё больше и больше вплетались голоса мужчин.

Старейшина с некоторым усилием поднялся, вытянул руку – и леопард отскочил на другую сторону арены. Схватка и для него не прошла даром – бока были в кровавых полосах, лапы в крови, но человек, упрямо стоящий на своей стороне площади, больше походил на кусок разделанного мяса. Шатаясь, с трудом пытаясь очистить глаза от заливающей их крови, он продолжал стоять, не позволяя себе такую роскошь – падать.

– Ладар! Признаёшь ли ты своё поражение?

В горле словно песок насыпали, говорить страшно больно, но всё же удалось протолкнуть сквозь распухший язык короткое слово:

– Нет.

– Ты надеешься на победу? – Удивление в голосе было ненаигранным.

– Я могу победить, если снять ограничения.

– Ты хочешь взять клинки? Возможно, твой тёмный клинок и способен выпить жизнь из оборотня, но, согласись, это не доказательство твоего мастерства.

– Он мне не нужен! Старейший, я не буду брать в руки оружия, однако могу ли я натянуть свою шкуру?

Долгое, озадаченное молчание.

– Конечно.

Тишина над площадью зазвенела, когда человек, развернувшись, шагнул к присевшему перед прыжком леопарду – спокойно и плавно, хоть и чуть неровно, улыбнулся и внезапно покрылся странной чешуйчатой бронёй.

Прыжок – и бронированный кулак встречает хищника на подлёте. Тот взвизгивает, чувствуя, как чужая сталь сдирает шкуру, изворачивается на лету, ловя когтями лап землю, вновь прыгает, до предела напрягая усталые мышцы, лапы бессильно скользят по гладкой чешуе, новый удар вновь отправляет леопарда в угол площади, заставляя выгнуться, зашипеть, пригнуться, намереваясь броситься в очередную атаку – и бессильно прижаться к земле, пропуская над головой сноп пламени, вырвавшийся из странной зелёной пасти.

– Деда, это дракон? Настоящий дракон? – звонкий голос ребёнка, удивлённо глядевшего на площадь, словно взорвал тишину. Вскинул руку старейшина, показывая окончание поединка, кинулись на арену женщины, унося волка и лиса, давно уже лежащих измочаленными грудами, обессиленно откинулся на землю воевода племени, поспешно возвращаясь к человеческой ипостаси, а Ладар всё стоял, ошарашенно разглядывая зелёные чешуйки, и в голове его бился наивный детский возглас: