Орудия Ночи. Книга 2. Властелин Безмолвного Королевства - Глен Кук Страница 55

– Тогда отправляйтесь домой.

– Я уже дома. Перед отъездом поделитесь со мной своими мыслями.

Тормонд оставался непреклонным: брату Свечке надлежало прицепиться к графу Реймону Гариту, подобно репью, – репью, символизировавшему совесть.

– Вы все слышали, сэр Эарделей. Герцог не желает ничего знать. Больше тут ничего не поделаешь.

Старый рыцарь что-то пробурчал себе под нос.

– А наш предатель?

– Что-что? – промямлил брат Свечка, оттягивая неизбежное.

– Лазутчик Безупречного. Кто он?

Совершенный оказался в весьма затруднительном положении – вот уже несколько месяцев боролся он сам с собой, словно бы и сам был Великим Недотепой.

Но предпринять что-либо в подобной ситуации означало бы потерять друга.

– Брат, существуют вещи поважнее судьбы нескольких человек, – напомнил сэр Эарделей.

– Да, но это голос рассудка. А выбор между людьми придется делать сердцем.

– Весь Коннек…

– Я знаю, сэр Эарделей. Травить герцога – все равно что травить весь Коннек.

Это была правда. Как и то, что и Коннек, и герцог уже вряд ли оправятся.

– Брис Лекро – вот наш злодей, – сказал рыцарь. – Решил переметнуться на сторону Брота. Ему обещали титул епископа Каурена, если он сумеет вертеть герцогом.

Брат Свечка молча согласился. От епископа Клейто они потом избавятся – он ведь столько лет уже порицает Безупречного.

Но Брис Лекро был другом. Они же вместе пережили кальзирский священный поход.

– Я не стану его убивать, – пообещал Данн. – Разве что он так и не вспомнит о собственной совести.

– Хотите переманить его обратно на нашу сторону? – Этим вопросом монах как бы признавал правдивость обвинения.

– Есть кое-какие соображения. Можно подрезать крылышки Ринпоче и чуть спутать планы Безупречного, заслав нашего человека в местное отделение Конгрегации.

Конгрегацию по искоренению богохульства и ереси уже стали называть просто Конгрегацией, в Коннеке она не обладала серьезным влиянием: слишком уж много тут было сочувствующих Вискесменту, притом таких, которые без зазрения совести кололи черепушки сочувствующим Броту.

Брат Свечка по-прежнему молчал.

– Хорошо, брат, как пожелаете. Но вы же должны понимать, что́ предательство Лекро означает и для вас, мейсалян.

Да, и это тоже.

– Признаю, ваши выводы логичны, – сказал наконец монах, – но я так и не смог разобраться, как именно творилось злодейство. Как он подкладывал яд герцогу?

Данн открыл было рот, однако потом передумал. У него были свои подозрения, но он не захотел ими делиться.

– Да благословит вас Бог, брат. Удачной дороги. – С этими словами рыцарь вышел.

Весна подкралась совсем близко. Граф Реймон и его спутники медленно подъезжали к Антье, а со стен на них пялился пустыми глазницами десяток отсеченных голов. Братец Бернардин потрудился на славу.

Разумеется, их встречали, но первые показавшиеся в воротах горожане, вопреки ожиданиям Гарита, вовсе не радовались приезду своего повелителя. В толпу затесались люди весьма сурового вида – явно подручные Конгрегации.

Повсюду брат Свечка видел отчаяние. Надежда еще не умерла в Антье, но над ней уже низко кружили зловещие во́роны, отбрасывая мрачные тени. За время долгого отсутствия графа Реймона невзгоды и несчастья успели прижиться в городе.

На совести у Бриса Лекро оказалось пятно гораздо более темное, чем представлялось совершенному.

В центре города, у самого графского замка, их приветствовали уже намного радостнее. Здесь почти не встречались скользкие типы из Конгрегации. Люди принялись скандировать – они требовали крови бротских чалдарян. Какие-то юнцы подожгли соломенные чучела, которые, судя по надписям, изображали Безупречного V, Морканта Фарфога, Мате Ришено и Хельтона Джела.

– А кто такой Хельтон Джел? – поинтересовался Брок Рольт.

Джел был главой местного отделения Конгрегации. В Антье он прибыл совсем недавно – на смену пропавшему без вести Икату Демоту, который и сам не так давно сменил неудачливого предшественника.

– Не нравится мне это все, – сказал брат Свечка Рольту. – Грядут большие неприятности.

– И вы это только что внезапно осознали, брат? – презрительно фыркнула Сочия. – Прямо как гром среди ясного неба, правда?

– Я стараюсь не терять надежды, дитя, и молюсь, чтобы катастрофу можно было предотвратить. Если того пожелают добронравные люди.

– Назовите хотя бы двоих добронравных. Не считая вас.

Сочия, возможно, и сама не подозревала, насколько она права.

Все вокруг обезумели.

Вели себя так, словно пришел конец света.

Неужели наступала одна из тех эпох, когда человечеству вздумалось ради очищения учинить грандиозную бойню?

Рядом с пылающими соломенными чучелами своего двоюродного брата ждал с идиотской улыбкой на лице Бернардин Амбершель. Он явно гордился своими достижениями и ожидал похвалы.

Вскоре семейство Рольтов покинуло Антье, но ненадолго: на середину лета была назначена свадьба графа Реймона и Сочии Рольт.

Брат Свечка уехал из города вместе с Рольтами, но сразу же расстался с ними. Несколько недель бродил он по деревням, узнавая, какие там царят настроения. Удивительно, но непотребства Бернардина Амбершеля и вправду принесли больше пользы, чем вреда. Хотя те, чьи головы украшали теперь ворота Антье, вряд ли бы с этим согласились.

Конгрегация больше не преследовала всех направо и налево в стенах города. А до того, что творится за его пределами, Бернардину было мало дела. Мейсалян, например, притесняли, и притом жестоко. Как и опасался брат Свечка, сосед обратился против соседа, рассорились семьи, дружившие вот уже много поколений. Плотник Жиан из Сен-Жюлез-анде-Нье пожаловался монаху:

– Слишком уж все боятся этих черных ворон. Они будто демоны.

Самому убедиться в этом брату Свечке, к счастью, не пришлось: каждый раз деревенские спасали его от встречи с членами Конгрегации. Их не любили и боялись даже пробротские епископальные чалдаряне.

Граф Реймон действительно возмужал: перед тем как действовать, он оценил ситуацию, посоветовался со своими рыцарями и приближенными и, разузнав, кто что думает, послал за недавно присланным из Брота архиепископом Антье.

Антье успел превратиться из епископства в архиепископство, и первым архиепископом стал Пирсико Партини, сменивший Мате Ришено, который из-за подхваченной в борделе болезни сделался ни на что не способным безумцем.

Брат Свечка подоспел как раз вовремя и застал первую встречу графа Реймона и нового главы местной церкви. Титул Партини, строго говоря, был более знатным, чем титул Реймона, но, по словам самого графа, подобное превосходство следовало подкреплять воинами, коих у Партини не было в достаточном количестве.