Мир вечного ливня - Дмитрий Янковский Страница 55

— Сань, ты как? — Андрей тронул меня за плечо.

— Собираюсь в кучу, — честно ответил я.

— Насколько успешно? — это уже Искорка, кажется.

Хотя почему кажется? Другой женщины у нас в отряде вроде бы нет. Хотя почему вроде бы? Странно как-то внутри прозвучало слово «женщина». Мне показалось, что если бы я не знал русского языка, если бы я был догоном, к примеру, или зимбабвийцем, то слово «женщина» и слово «яичница» звучали бы для меня примерно одинаково. На миг мне показалось, что в этом созвучии есть какой-то сверхглубокий смысл, связанный то ли с рождением Вселенной, то ли с тем, что яйца несут куры, а не петухи. Однако и про кур, и про яйца, и про Вселенную было как бы одно и то же, все это было связанно со шкворчанием перегретой материи Великого Взрыва, разлетающейся, как масло со сковороды.

— Саня! — окликнул меня Цуцык.

Из-за них я потерял мысль, все еще не в силах побороть наркотическое одурение.

— Черт! — ругнулся я вслух. — Я почти понял, что движет звездами, а вы меня дергаете!

— Расслабься, — серьезно сказал Андрей. — Это каждый раз так. Чуть-чуть до открытия не хватает. Самую малость.

— Может, кому-то хватило? — я открыл глаза.

— Наверняка, — Искорка потерла лицо ладонями. — Кто-то ведь придумал, как попасть в сферу взаимодействия.

Это невероятно меня успокоило. Понятно стало, что и у меня есть шанс.

— Ты женщина, — сказал я ей.

— Ты удивишься, но есть нечто не менее важное.

— Что?

— Ты мужчина.

Похоже, ее тоже глючило не меньше моего.

Слово «мужчина» было еще больше похоже на слово «яичница», и я обрадовался, что Искорка помогла мне собрать вместе две противоположности — через то, что яйца, похоже, есть у всех, в более или менее общем смысле. Так что все мы дети галактики.

— Так эту дрянь делают из грибов? — решил выяснить я, постепенно восстанавливая дыхание, а вместе с ним возвращая относительную здравость рассудка.

— Из того гриба, благодаря которому мы находимся здесь, — уточнил Макс.

— Не понял… — я помотал головой, и на меня накатил легкий приступ тошноты.

— Тут грибы растут под землей, — объяснила Ирина. — Ну, некоторые. Растут, растут, раздвигают почву пузырем, трамбуют ее, а потом дохнут, рассыпаются в пыль и оставляют такие вот «пузыри». Труха под ногами — это то ли споры, то ли высохший гриб.

— А вы труху нюхать не пробовали?

— Пробовали, — отмахнулся Цуцык. — Никакого толку. Нужна ткань свежего гриба скорее всего, а не этот сушняк. Но все равно непонятно, как приготовить сам препарат.

— Интересно узнать, как он действует. Сон крепче становится?

— Не только, — Макс начал снова ковырять ножом светящийся корешок. — Ты вообще не можешь проснуться полностью. Тебя будят, ты можешь там говорить, даже делать что-то, но все равно одной частью мозга продолжаешь спать и видеть сон, а во сне — нас и этот лес, чтоб он засох на корню. Так что когда снова засыпаешь, сон распространяется на весь мозг и ты снова в бою.

— А здесь это как выглядит?

— Хуже, чем там, — ответила Искорка. — Ходить не можешь, лежать можешь. На бессознательное состояние похоже, хотя иногда видны мышечные реакции на происходящее там. Например, если там бежишь, то здесь ноги дергаются. Но если тебя начать теребить, то ты здесь как бы просыпаешься, а там, наоборот, глубже погружаешься в сон. То есть чем бодрее ты там, тем тормознее здесь. И наоборот. В принципе, если тебя там вынудят к очень активным действиям, то ты здесь можешь полностью потерять сознание. Правда, на практике такого вроде не было.

— Понятно.

Мне стало страшно. Напугал тот факт, что, пока не кончится действие порошка, я отсюда ни при каких обстоятельствах не выберусь.

— Надо выбираться отсюда, а то у меня паранойя начинается, — хмуро сказал Макс.

Я пригляделся к его рукоделию и с удивлением понял, что он очень искусно выстрогал из корешка фигурку женщины. Обнаженной, понятное дело, какую еще выстругивать в походных условиях? Еще она получилась светящейся в силу природы материала, но это ее не портило — наоборот,

— Пусть здесь живет, — сказал штурмовик, заметив мою заинтересованность.

Он аккуратно положил ее на землю и первым полез наверх.

На дорогу мы выходить не стали, так и рванули через лес, полностью положившись на способности Андрея к ориентированию на местности. Судя по карте, до болота, где застрял БТР, оставалось совсем немного, так что мы не жалели сил. Кроме того, наверху, под шурующим с небес ливнем, я особенно ярко оценил изменения, произошедшие во мне под влиянием грибной дури. Хорошо, что ребята подробно объяснили мне принцип ее действия, а то так и с ума сойти недолго. Проблема в том, что препарат соединял между собой две личности — спящую там, на Земле, и бодрствующую здесь, в сфере взаимодействия. Он превращал их в единое целое, прекрасно осознающее все то, что происходит и там, и здесь.

Я быстрым шагом перемещался по залитому дождем лесу, замыкая цепочку, но в то же время ощущал мягкость подушки на диване, слышал милицейские сирены на шоссе и лай бездомных московских собак. Оба состояния были почти равноценными, я мог усилием воли усилить либо одно, либо другое. Несмотря на такое обыденное описание, на самом деле ощущение было страшноватым, сродни тому, которое возникает на краю крыши небоскреба, когда с равной вероятностью можно свалиться и во внешнюю, и во внутреннюю сторону. В данном случае внешней для меня была Москва, потому что, свалившись туда, здесь я бы стал практически беззащитным. Этого не хотелось, ох как не хотелось, учитывая встречу с когтерезом.

Цуцык приказал сбавить темп, и мы побрели, чавкая по воде подошвами, сгибаясь под тяжестью снаряжения. А я не знал, к чему прислушиваться, — к тому, как лают собаки во дворе, или как вскрикивают до сих пор не показавшиеся птицы.

Впереди шагала Искорка, и я поймал себя на том, что пялюсь на ее упругие бедра. Конечно, и раньше, там, на Земле, мы с ней иногда позволяли себе перепихнуться к взаимному удовольствию, но, во-первых, это были совсем не любовные утехи, а скорее акт дружеской взаимопомощи, во-вторых же, теперь у нее был законный супруг, поэтому Искорку следовало вычеркнуть из списка возможных партнерш. Но, вопреки столь разумным доводам, интерес к ее бедрам не пропадал. Нет, определенно это действие грибной дури, эдакий побочный эффект. Интересно, только меня подобным образом зацепило или всех? Спросить — язык не поворачивался, и я постарался попросту отогнать эти мысли. Но мысли мыслями, а взгляд все равно помимо воли цеплялся за изгибы Искоркиного тела. Мне захотелось это прекратить.

— Цуц! — окликнул я нашего взрывотехника.

— Долго мне в конце строя телепаться?