Победить смертью храбрых. Мы не рабы! - Сергей Лапшин Страница 55

Вот почему меня встретили не пулей в упор, а поднятыми руками. Не сомневаюсь, будь сейчас в распоряжении этих раненых и медика какой-то огнестрел, мне пришлось бы ох как не сладко.

– На колени, руки за голову! – еще не до конца решив, как поступить дальше, скомандовал я.

Немец послушно исполнил то, что ему было сказано, сложил ладони на затылке. Остальные трое, меряющие меня презрительно-ненавидящими взглядами, молчали. Я вполне понимал их. Можешь сопротивляться – милости просим. Не можешь – закрой рот и жди удобного момента.

– Кто такие?

– Отряд гарнизона. Сформирован для поиска и уничтожения бандитов, – услышал я примерно то, чего и ожидал. Что ж. Бандитов вы нашли. На свою голову.

– А где остальные?

– Здесь только раненые и заслон. Больше никого нет. Перекрываем выезд из города.

– Это хорошо. А где все же остальные? – не дал я себя сбить с толку. Немец промолчал.

Где-то недалеко, в квартале или двух от нас, щелкали винтовочные выстрелы. И мне жизненно необходимо было узнать, сколько конкретно бойцов там находится и каким вооружением они обладают.

Не говоря больше ни слова, я поднял пистолет, направляя его на одного из раненых. Мне не нравятся подобные методы. Однако рассусоливать у меня не было ни времени, ни желания. Слишком много произошло за этот день, чтобы я мог изобретать что-то новое. Не зря во всех армиях мира существуют положения и уставы, действуя по которым любой командир, по крайней мере, не «наломает дров». Исчерпав собственные внутренние резервы, будучи опустошен морально, я поневоле скатывался к стандартным решениям.

– Ты слышишь выстрелы, подонок. Иди на них и найдешь, что тебе нужно. – Раненый с перевязанной грудью, зло сверкнул на меня глазами. – Поторопись. Там может не хватить пули для тебя, ублюдок!

– Дай я. – Илюхин, подошедший со спины, решительно отодвинул меня в сторону. В руках у лейтенанта была подобранная винтовка, которую он решительно и умело вскинул к плечу.

– Кто с раненым? – По моему мнению, именно Илюхин как наименее боеспособный член нашего коллектива должен был находиться с Волковым.

– Никто. Не нужен ему уже никто. – Не посмотрев на меня, лейтенант переводил ствол оружия с одного немца на другого, будто бы решаясь, в кого первого следует стрелять.

Отвернувшись, я сделал несколько шагов в сторону. Отнюдь не потому, что мне претило происходящее, и не оттого, что Волков скончался. Вдоволь попереживать у меня еще будет время. А вот сейчас мне было необходимо осмотреть пулемет. Если оружие в рабочем состоянии, я планировал зарядить пару лент и выдать его Москвичеву. Тем самым мы бы значительно повысили огневую мощь нашей группы. Это было бы не лишним в свете того, что я собирался разведать дорогу впереди, где все еще слышались разрозненные выстрелы, характерные для боестолкновения.

Остановившись у угла дома, чтобы видеть Илюхина, я удовлетворено кивнул. Москвичев без всякой команды уже возился на дороге у трупов немцев. Первым делом стащил с одного ремень и перепоясался им, поправляя кобуру с пистолетом на боку [14]. Затем хлопнул ладонью по железному кожуху пулемета:

– В порядке!

Я посмотрел на Илюхина. Лейтенант, хладнокровно приняв стойку для стрельбы из винтовки стоя, потянул спусковой крючок. Треснул выстрел, и один из раненых ударился головой о стену дома, оставляя на ней кровавое пятно. Лейтенант быстро передернул затвор, досылая второй патрон, и прицелился в медика, по-прежнему стоявшего на коленях и не делавшего попытки встать.

– Гореть тебе в аду, животное, – медленно покачал головой немец.

Илюхин, едва заметно пожав плечами, негромко произнес:

– Я уже здесь, – и выстрелил, чуть сместив прицел.

Медик, вздрогнув, взмахнул руками и повалился набок. Согнулся, поджимая ладони к животу, и громко застонал. Ранение в живот – далеко не лучший способ убийства. Не самый гуманный и отнюдь не самый быстрый.

– Похоронить бы… – Москвичев, коротко взглянув на меня, затем перевел взгляд на лицо лейтенанта. Страшное, покрытое сбившимися бинтами.

Илюхин, заметив, что я тоже пристально на него уставился, повернулся в мою сторону всем корпусом, словно смотреть искоса был не в состоянии.

– Левый глаз выбит, сразу говорю. А стрелять могу. Стрелять не разучился, – негромко ответил он на мой невысказанный вопрос.

Точно. Я еще думал, почему он так долго целится. И обстановку оценивает как-то замедленно. С непривычки.

– Вот он – командир, красноармеец. Ему и решать. – Расставляя точки над «i», Илюхин указал на меня. Москвичев угрюмо кивнул, вроде как подтверждая мои полномочия, и посмотрел мне в глаза.

– Хоронить сложно, – отрицательно покачал я головой, прислушиваясь к непрекращающейся невдалеке стрельбе, – да и выкопают после всего. Боец, втащи его в дом. Дом подожги. В темпе, боец.

Пожар, устроенный нами, был отнюдь не единственным в городе. Медленно, но верно населенный пункт проваливался в вакханалию насилия и бунта. То там, то здесь вспыхивали здания, раздавались автоматные очереди, стрельба из винтовок и охотничьих ружей. Сотни разномастно вооруженных людей вступали в краткие или продолжительные противостояния, иногда расходясь после нескольких выстрелов, иногда закусываясь всерьез.

Пройдя квартал, мы увидели завершающую стадию как раз такой, крайней, ситуации. Судя по изрешеченному в хлам грузовику, одна из групп зэков попала в засаду. Причем, поскольку он находился рядом двухэтажным коттеджем, похоже, осуществлялось преследование, в ходе которого уголовников и загнали на эту территорию.

Дом зиял выбитыми окнами и щербинами от попаданий пуль. Одно из окон на втором этаже тянуло дымом – похоже, кто-то ухитрился забросить туда гранату. Впрочем, все перипетии штурма были уже в прошлом. У крыльца дома стояли двое вооруженных немцев, чуть поодаль – трое. Перед ними на коленях находились шестеро обезвреженных зэков.

В общем-то, картина неудивительная. При других раскладах я бы скорее всего снял бойцов и отправился искать цель попроще. Однако было кое-что, что заставляло внимательнее отнестись именно к этой группе немцев.

Нас всего трое. Из этой тройки можно смело вычесть Илюхина – стрелок и боец из него сейчас никакой. С другой стороны, мы имели пулемет, что сильно повышало наши шансы на победу при столкновении с подразделением в количестве до одного отделения. При наличии пулемета, внезапности и хорошей позиции можно решиться на атаку. Немцев в общей сложности было тринадцать человек, и по количественному критерию это подразделение мне подходило.

Пятеро стояли рядом с пленными. Еще шестеро, опрометчиво сгруппировавшись вместе, представляли собой прекрасную цель. Раненые. С двумя медиками, оказывающими им помощь. Но главная причина, не позволившая мне пройти мимо, была все же не в количестве бойцов и не в удобном их расположении.