Стажер - Дмитрий Дашко Страница 55

АТРИ привела мой приговор в исполнение. Никто бы не мог упрекнуть ее в несправедливости. Возмездие свершилось, отец был отомщен. Пусть не мной, но, видит Бог, я действовал на пределе.

Кара была заслуженной, но отчего мне стало так тоскливо?

«Егоза» чудовищными прыжками умчалась куда-то вдаль. Кажется, я не представлял для нее интереса.

Большого желания осматривать блин, оставшийся от Жреца, у меня не возникло. Желудок и без того реагировал болезненно. Не хватало, чтобы меня вывернуло наизнанку. Я медленно поплелся обратно.

В том месте, где в засаде топталась «Егоза», блестели и перекатывались крупные капли жидкости, похожей на ртуть. Будто неизвестный шалун расколотил вдребезги огромный градусник и сбежал, пока не поймали и не открутили уши.

Моего опыта вполне хватило, чтобы признать в этих каплях россыпь философских камней. Стоили они кучу денег, ибо запросто превращали обычное железо в другой, более ценный металл. Из одной капли можно было получить килограмм золота.

Но, как в известной поговорке, видит око, да зуб неймет. Голыми руками капли, каждая из которых размером с куриное яйцо, не возьмешь. Они очень токсичны, выделяют на воздухе ядовитые испарения. Короче, та еще цацка.

Я запомнил, где находится россыпь философских камней, и пошел дальше.

Череп у особиста был твердым. Капитан отделался шишкой на лбу, успел прийти в себя и сейчас сидел возле меченосца. Я не тешил себя иллюзиями. В живых отец остаться не мог.

Собственно, так оно и было. Отец лежал, глядя пустыми глазами в затянутое тучами небо. Жук сочувственно кивнул мне и хотел что-то сказать. Я оборвал его:

– Не надо.

Мне удалось на короткое время обуздать свои эмоции. Я опустился на корточки, склонился над мертвецом, закрыл ему глаза и поцеловал в лоб. Что бы с ним ни делала АТРИ, отец все равно остался человеком и умер достойно, спасая жизнь сына. Жаль, я никогда не вспомню, каким он был раньше.

Мы похоронили его, завалив камнями. Каждый опущенный булыжник отдавался ударом в сердце. Я не мог отделаться от ощущения несправедливости произошедшего. Неужели не могло быть иначе? Разве мы заслужили это?

Когда все было закончено, я долго стоял перед каменным холмом, глядя в то место, где покоилась голова отца. Хотелось плакать, но слез не было.

Жук положил мне руку на плечо. Я вздрогнул и обернулся.

– Прекрати, – попросил он. – Не убивай себя.

– Не буду, – ответил я.

– Вот и ладно. Пошли, делом займемся. Вещи надо разобрать. Нас теперь двое осталось.

Пока я стоял над телом отца, капитан осмотрел поклажу Жреца и теперь распределял то, что пригодится.

– Пожалуй, это нам уже без надобности, – сказал особист, доставая из моего рюкзака брезентовый сверток. – Увесистая зараза!

– Что это? – заинтересовался я.

Очевидно, это была та самая тяжелая штука, о которой так хлопотал Жрец.

Капитан развернул брезент, внутри находился металлический пенал.

– Спецконтейнер. Видимо, для батарейки. Раз искать мы ее не будем, то и контейнер нам не нужен. Выбрасываю. – Жук приготовился закинуть пенал в кусты.

– Подожди, не надо.

– Жаба замучила? – Особист усмехнулся и опустил спецконтейнер на землю. – Бывает. Она дама несговорчивая, не уболтаешь. Раз ты у нас второй Плюшкин, тащи на здоровье. Я не возражаю.

Он принялся засовывать пенал обратно в мой вещмешок.

– Стоп. Вертай обратно.

– На кой?

– По назначению используем.

– Да?! – Капитан изумился. – Ты что-то нашел?

– Нашел, – подтвердил я.

С философскими камнями пришлось повозиться, но все же мы подобрали их и кое-как запихали в спецконтейнер.

– Ты хоть знаешь, на какую сумму это добро тянет? – спросил особист.

– Догадываюсь, – кивнул я.

– Будем держать рты на замке. И за меньшее людей убивали. Предлагаю, когда уберемся отсюда, заныкать цацки в схроне. Потом вернемся и разделим. Пятьдесят на пятьдесят – ты не против?

– Не против. Но место для схрона выберу я.

Жук усмехнулся:

– Не доверяешь. Правильно. Я б на твоем месте точно так же поступил. Потопали, вояка. Будем обратную дорогу искать. Куда двинем?

– В Ванавару за подмогой. Хочу гадюшник диких разорить, только пока не знаю как.

Особист подмигнул:

– В Ванавару идти не обязательно. Подмогу мы найдем значительно ближе.

– И где, если не секрет?

– Теперь не секрет. Гидроперит твой за нами идет со всеми бойцами. Отстает, конечно, но я ему регулярно на КИП сигнал маячка отправляю. Пригодилась подстраховочка.

– Прости, капитан, я что-то не врубаюсь. Откуда здесь взялся мой прапорщик? Он должен был вернуться на базу.

– Кто бы его отпустил! – засмеялся особист. – Я установил с его КИПом локальную связь, переслал ему распоряжение таким кодом, что, вздумай он отвертеться, попал бы под трибунал. Шагал за нами твой прапорщик как миленький, никуда не сворачивал.

– И далеко они?

– Далековато. На плато еще не влезли. Не все же такие умные, как ты, чтобы придумать трюк с «зонтиками».

– Тогда отправь им сообщение – пускай ждут.

– Уже, – хмыкнул он. И добавил: – Жаль, так и не увидели батарейку, из-за которой весь сыр-бор начался.

– Да ничего интересного в ней нет. На медузу слегка смахивает. Знаешь, такие, с капюшоном и ножками, как на море. Чтобы цацка зарядилась, ее надо к этим ножкам пристраивать.

Рассказывать, что почерпнул эти сведения во время мысленного контакта со Жрецом, я не стал.

Телохранители Симбирцева переводили дух, воспользовавшись короткой паузой в перестрелке. Попытка отбить атаку не провалилась по чистой случайности. Прояви мятежники чуть больше напора – все было бы кончено за пять минут. Но, как это порой случается, азарт у нападавших спал. Понеся первые потери, они убрались, к большому недовольству Туза.

Сейчас он корил себя за то, что не возглавил атаку. Причина была отнюдь не в трусости – проблем навалилось столько, что главарь мятежников разрывался на части.

Симбирцев недооценил возможности Туза, тот сумел поставить под ружье три десятка боевиков, еще примерно столько же было сочувствующих, которые пока не решились открыто примкнуть. Но это был вопрос времени. Как только чаша весов окончательно склонится в пользу мятежников, на горстке сопротивляющихся телохранителей Симбирцева можно поставить крест.

В коридоре появилось несколько головорезов. Бахнуло невесть откуда взявшееся помповое ружье. Шкаф, охранник Симбирцева, любил пофорсить с мощной американской игрушкой. Угодившего под прямое попадание мятежника отбросило к стене, остальные удрали за угол, бросив товарища.