Фарландер - Кол Бьюкенен Страница 55

Наконец двери распахнулись, и в зал втащили человека, в котором Эш с трудом узнал Бараху. Подняв голову и нацелив единственный здоровый глаз на старика, пленник, должно быть, решил, что тот пришел, дабы закончить вендетту и умереть вместе с ним. Он понимал, что, как только Солнечный Царь будет убит, из дворца им уже не выйти. У Эша, однако, был свой план.

— А теперь, — обратился он к живому богу, — расскажи мне, кто ты на самом деле.

Солнечный Царь задрожал. Пот сбегал по нему ручейками, и под босыми ногами уже собралась целая лужица.

Едва с лезвия сорвалась капля крови, как перепуганный насмерть фальшивый божок открыл рот и заверещал.

Он рассказал все: что родился в клане бродяг, зарабатывавших на жизнь мошенничеством и мелким воровством, что, прослышав о рухнувшей горе и древнем пророчестве, решил выдать себя за бога, а своих родственников за первых учеников. Понизив голос до шепота, он сознался в убийствах и предательствах, поведал о том, как устранил самых близких, как убирал каждого, в ком сомневался, пока не остался один.

Выражение на лицах окружавших Солнечного Царя и Эша постепенно менялось от недоверия и неуверенности к возмущению и гневу.

— Пожалуйста, — умоляюще добавил золоченый мошенник. — Разве не божья рука направила меня сюда? Разве смог бы я сделать это все без небесного поощрения? Подумайте сами. Если я не бог, то уж наверняка избранный богом посредник.

— Так отправляйся же к своему богу, — сказал наконец Эш и отступил от Солнечного Царя.

Никто не обратил внимания на сходящего с помоста старого рошуна — толпа набросилась на дрожащего от страха голого человечка. Набросилась, как стая хищников на добычу.

— И это все тебе рассказала та болтливая парочка, Бараха и Эш? — усмехнулся Нико, жмурясь от бьющего в глаза солнца.

— Признаюсь, кое-что я добавил от себя, заполнил, так сказать, пробелы. Кстати, эту историю мне довелось слышать в нескольких вариантах, но все рассказчики сходились в одном: мой хозяин далеко не счастлив оттого, что его спас твой хозяин. Наверное, он счел себя униженным и с тех пор не пропускает случая, чтобы так или иначе превзойти своего спасителя или по крайней мере отпустить в его адрес оскорбительный комментарий. Более всего на свете Бараха желает такого состязания между ними, в котором смог бы доказать свое превосходство.

— И ты считаешь, что Эш победит в таком состязании?

— Конечно, победит. Ты что, не слушал?

Запустив руку под рясу, Алеас извлек два сушеных прина и бросил один Нико.

— И вот что я тебе скажу, — продолжал он. — Из ста убийств, совершенных орденом, девяносто девять приходятся на жадных торговцев и ревнивых любовников. Так вот Эш этим не занимается. У рошунов он даже называется по-особенному: иншаша, убийца королей.

Нико впился зубами в плотную мякоть плода и ощутил его резкий, с дымком, вкус. Прожевав и проглотив пару кусочков, он задумчиво спросил:

— А как называют Бараху?

Ответить Алеас не успел — на его колени упала тень. В дверях, подбоченясь, стоял староста Олсон.

— Прохлаждаемся, значит? — злорадно ухмыльнулся он, взирая на двух юнцов, вольно разлегшихся на деревянном полу. — И деремся? — Взгляд его остановился на окровавленной губе Алеаса. В следующий момент Олсон наклонился, схватил каждого за ухо и потянул вверх. — Встать! Встать!

От резкой боли все поплыло перед глазами.

— Как называют Бараху? — тем не менее прошипел он сквозь зубы.

— Алхаз, — корчась от боли и смеха, выдавил Алеас.

— Что тут происходит? — прогремел, раскатываясь по всему двору, голос, когда Олсон выволок штрафников из конюшни. Принадлежал голос, разумеется, Барахе, который даже прервал по такому случаю упражнение с палашом.

Оба ученика мгновенно подтянулись.

— Валялись в теньке вместо работы да лопали ворованное, — объявил Олсон. — А вдобавок еще и дрались.

— Это так? — обратился к своему ученику алхаз. — Ты дрался? Как какой-нибудь мальчишка?

— Вовсе нет, — ответил Алеас, вытирая с подбородка кровь. — Мы практиковались в отработке навыков ближнего боя с использованием короткого оружия. Боюсь, я оказался немного невнимательным в защите.

— Практиковались, значит? — Бараха взял подопечного за подбородок, придирчиво осмотрел рану и, оставшись недовольным увиденным, добавил: — Я сказал тебе держаться подальше от этого... Теперь ты знаешь почему. Помни, ты учишься быть рошуном. Если у нас возникают несогласия, мы не кидаемся друг на друга, как уличные собачонки. Для этого существует другой путь.

Алеас и Нико настороженно переглянулись.

— Но у нас нет никаких несогласий, — осторожно заметил Алеас.

— Что? У тебя губа разбита.

— Да, но это произошло случайно.

— Оскорбление есть оскорбление.

— Мастер, меня никто не оскорблял, — возразил Алеас. — Мы всего лишь практиковались.

— Помолчи.

Алеас опустил голову.

— Устроим все по правилам, — вынес решение Бараха, обменявшись заговорщическим взглядом с Олсоном. — По старинным правилам. Поняли?

Нико не понял, но тон Барахи ему не понравился.

— Прекрасная мысль, — с энтузиазмом поддержал Олсон. — Я принесу все, что понадобится. — И с этими словами он торопливо зашагал к северному крылу.

— А что нам понадобится? — спросил, ни к кому в отдельности не обращаясь, Нико.

— Мы пойдем на рыбалку, — вздохнул Алеас, по-прежнему разглядываю землю под ногами.

На рыбалку?

Тем не менее открывать рот и спрашивать, что это означает, Нико не решился, подозревая, что за невинной фразой кроется некое ужасное испытание.