Ущелье - Маргарита Епатко Страница 55

В отличие от хозяйки животное обожало мальчишку, делясь с ним молоком в обмен на сладости. Коза не знала, что подписывала себе смертный приговор. Бабка, не желая попусту кормить безмолочную скотину, продала ее на бойню. Петька узнал об этом только вечером, придя из школы. Никогда ни до, ни после не было у него такой истерики. К утру у мальчика поднялась температура. Испуганные бабка с матерью вызвали врача. Кажется, ему делали уколы.

На следующее утро, бабка, ласково заглядывая внуку в глаза, позвала его завтракать. Стол ломился от еды. Она больше ни разу в жизни не упрекнула ребенка. Благодаря изменившемуся отношению старухи, мать расцвела. Довольно скоро у мальчика появился отчим. Хороший мужик, честно пытавшийся растить его как родного. Но Петр так никогда и не смог простить бабку.

– Ме-е-е, – настойчиво произнесла коза, возвращая его к действительности.

– Машка, – он сунул ей печенье. – Чего ж ты розовая такая?

Коза укоризненно уставилась на него круглыми глазами.

– Ну, да, сам дурак, – кивнул он, гладя животное. – Думал о розовом, безобидном, как в детстве. Вот же милиционер, а собраться не смог. Мысли гуляют, как ветер в чистом поле, – он достал еще печенье и дал козе. – Ты не сердись за прошлое. Если б знал, я б ни глоточка молока не выпил.

Коза осторожно взяла с руки печенье и, зажевав, кивнула, соглашаясь с его словами.

– Слушай, а ты не могла бы стать белой?

Коза перестала жевать.

– Ну, фиг с ним, с белым, – покладисто согласился участковый, но хоть побледнее немножко? – он вдруг четко представил себе бледно розовое животное.

Коза посветлела. Тряхнула головой и, проглотив остатки печенья, возвестила: «Ме-е-е».

– А так даже лучше, – махнул рукой участковый. – Теперь я точно знаю, что нужно делать.

Только ты не исчезай, хорошо? – он погладил жесткую шерсть и повернулся к машинам со спящими людьми. – Понимаешь, главное, чтобы они мне поверили.

Он двинулся к машинам. Постукивая копытцами, нежно розовая Машка последовала за ним.

– Просыпайтесь! Утро уже, туман рассеивается, – закричал участковый, стуча в окна машин.

– И дорогу видно, – мужчина, вылезший из первой машины, сладко потянулся.

– Конечно, видно, если рассеивается, – проворчала вечно недовольная заспанная женщина с двумя детьми.

Люди вставали, радуясь утру. Туман опадал недовольными клочьями на землю. Дорога освобождалась на глазах. Вот уже стало видно небо и солнышко, висящее в дальнем конце дороги у горизонта.

– Петр, какой же это рассвет, – мужик со слезящимися глазами, достал платок, промакивая слезу. – Это ж закат. Получается, мы вроде только выехали?

– Получается, что мы сутки проспали, – сказал Петр.

Командирские часы на его руке бешено крутили стрелками, выставляя нужное время и дату. Участковый двинулся вперед к своей машине, зарывшейся носом в асфальт.

– Эй, мужики, подсобите. Трос есть у кого? Тут дорогу подземная река размыла. Я в тумане с размаху и съехал.

– Точно. Речка, – подтвердил кто-то из подошедших. – Тут еще два провала рядком. Хорошо, что остановил ты нас, да заставил переждать. Могли и перевернуться.

– А че ее вытягивать, дядя Петя, – Роман заглянул в яму. – Сильно врезалась. Похоже, радиатор потек. Давай сначала за помощью смотаемся, а потом вытащим. Чтоб время не терять.

– Вот что, – участковый почесал подбородок. – За помощью вы едете сами. Я возвращаюсь за туристами. Я власть. Мне и порядок наводить. Кто даст мне машину?

Мужики замялись, разглядывая обувь на ногах.

– Да чего уж там, – дядька еще раз промокнул слезящиеся глаза и полез в карман за ключами. – По родственному доверяю.

– Петь, а че коза у тебя розовая? – вклинилась в разговор полная тетка. – Подростки, небось, похулиганили, да?

– Во, бабы-дуры, – возмутился кто-то из мужиков. – Тут ехать за помощью надо, она к козе прицепилась.

– По машинам, – скомандовал Петр, давя назревающую перебранку в зародыше.

Люди кинулись рассаживаться, словно ждали приказа.

– Я с тобой, дядя Петр, – сказал Роман.

– А я не против, – Петр оценивающе посмотрел на парня. – Только уговор. Ни о каких ужастиках не думать. Сможешь страхи свои контролировать?

– Я не трус, – обиделся парень.

– Ну, разумеется, – участковый подошел к синей шестерке, оставленной сватом, и открыл заднюю дверцу. – Только помни: туман этот живой. И, похоже, мысли наши, он лучше нас читает.

Подтверждая его слова, коза без понуканий забралась на заднее сиденье, подогнув ноги.

Два мужика, проклинающие взбалмошную Лидию, уныло тащились по пыльной дороге.

– Опять долговязый куда-то слинял, – сплюнул на землю лысый.

– Забей, – меланхолично ответил Палыч, хлопая себя по карманам в поисках сигарет.

– Хватит с нас одной придурочной, – он бросил злобный взгляд на женщину. – Поверить не могу, что добровольно во все это втянулся.

– Так мы ж не за идею в это влезли, – загадочно сказал лысый, подмигивая напарнику.

– Потому и терплю, – мужик, наконец нашедший сигареты, с наслаждением затянулся.

Лидия едва успевала за быстро идущими мужчинами. Ее боевой задор прошел. После происшествия с оборотнем и разбитой машиной, она чувствовала себя, как выброшенный в урну детский подгузник: мокрой, грязной и никому не нужной. К тому же, она умудрилась растереть ноги и сильно хромала. Но ни один из двух идущих впереди мужчин и не подумал предложить ей помощь или хотя бы поинтересоваться самочувствием.

Память услужливо подкинула совсем недавнюю встречу с Корой. И то, как заботливо туристка вытаскивала ее из леса, почти неся на себе. И чем отблагодарит ее Лидия? Зачем она тащится обратно в поселок? Какое ей дело до двух злобных мужиков, преследующих свои цели? Почему не оставить все как есть и не вернуться домой. Или, вообще, уехать куда-нибудь, на другой конец страны, где никто не будет ее знать и начать жизнь заново.

Женщина остановилась, осознав простую вещь: она никому ничего не должна. Мужчины продолжали, поругиваясь, идти вперед. Они не заметили, что Лидия отстала. Напротив, как почуявшие добычу охотничьи псы, убыстрили шаг. До окраины поселка оставалось не более ста метров.

– Умаялась, бедненькая, – раздался дребезжащий старушечий голос.

Лидия посмотрела на обочину. Там стояла милая бабушка в белом платочке. Серое длинное платье было подвязано передником с ярко-красными вышитыми узорами.

– Здрассьте, – автоматически кивнула экскурсовод, не припоминая старушку. Хотя за долгие годы работы узнала всех жителей поселка в лицо.

– Горемычная, – сочувствующе сказала бабка. – Никто то тебя не понимает. Да что с этих мужиков взять. Они и не заметили, что ты ноженьки растерла.