Элемент движения - Юлия Сергачева Страница 55

— Неописуемо! — с чувством подтвердил Брюс. Распухшая скула за ночь болеть перестала, но все еще пестрела кровоподтеками.

— Повезло тебе, — неожиданно вздохнул собеседник. — Обучишься, сам магическую грамоту получишь, станешь вольной птицей, и никто тебе не указ.

Хм-м… Есть что по этому поводу возразить, но воздержимся, пожалуй.

— К нам маги редко заглядывают. До Края, если надобность какая, они другой дорогой ездят, через Триклювец, что за лесом. Там и рынок есть, а у нас — только замок в развалинах…

— А что за замок?

— Уй! — Мужик аж голову втянул, покосившись через плечо на уже исчезнувший из виду лесной замок. — И не вспомнить бы его в таком безлюдье. Не дай боги, услышит!

— Кто?

— Да он… Ну ради кого вас в Верхушах ждут… То есть не ждут, но теперь-то страсть как рады будут!

Ох, сдается, что они зря туда едут. И уж им точно вряд ли придется порадоваться. С другой стороны, может, и впрямь ерунда какая-нибудь. Что может встревожить привычных ко всему селян? А подзаработать не помешает.

Во всяком случае отказаться никогда не поздно.

— Так что у вас за дело?

— Это лучше хозяину твоему рассказать… Мы уж подъехали, считай.

И точно. Дорога чуть вильнула, делясь на две части. Та, что поуже, побежала в распадок леса, где расположилась деревня в окружении полей и лугов. Над добротными черепичными крышами кружилась стайка сторожевых птиц, лениво огибая прицепленную к длинной мачте ловушку для воздушных угрей.

— Надо бы господину магу подсказать… — Селянин нерешительно покосился на Брюса, видимо, надеясь, что тот побежит к «мастеру» с докладом.

Гиппогриф, не колеблясь, повернул вправо.

— Неужто мысли читает? — В интонациях возницы явственно прозвучало благоговение.

— А почему Верхуши? — Брюс машинально окинул взглядом слегка покосившийся указатель на развилке.

— Так еще Низуши были, во-он там! — Махнул рукой мужик. — Да вышли все. Как и Посередыши.

Ну, объяснение нельзя назвать исчерпывающим, зато — логичное.

Как и всякое лесное селение, деревня была окружена по периметру частоколом, но уже заметно замшелым и прореженным. А въездные ворота, сбытые из крепких бревен, были распахнуты настежь и вросли в землю. Значит, селяне давно жили без опаски.

Что ж, во всяком случае здешнее «дело» вряд ли имеет отношение к заведшейся в лесу нечисти.

Женщина, продергивающая травку в поле возле дороги, разогнулась и проводила внимательным взглядом неторопливо проезжающего «мага». Кажется, она собиралась что-то крикнуть селянину на телеге, но, заметив Брюса, осеклась.

Стоило им миновать полольщицу, как она побросала дела и ринулась к деревне.

От распахнутых ворот под ноги гиппогрифа бесстрашно ринулась пятнистая собачонка, закатываясь заполошным лаем и только что не кувыркаясь от усердия. Метнулись с дороги разноцветные куры. Кто-то выглянул в окно, отдернув клетчатую занавеску.

— Вам лучше сразу туда… — Мужик спрыгнул с телеги, перехватывая лошадку под уздцы. — Вон к тому дому, где пряник над входом. Там у нас пекарь живет.

Пришлось и Брюсу спешиваться и обгонять раздраженного суматохой гиппогрифа, на спине которого опасно кренилась сразу во все стороны всадница. Не хватало еще, чтобы «маг» брякнулся о дорогу с лязгом и скрежетом на глазах всей деревни… Которая как раз полным составом сбегалась поглазеть на невиданное зрелище. Заняться им нечем, что ли?

* * *

…Сытно и вкусно пахло сдобой и пряностями. В просторной горнице запах стоял крепкий, многолетний, насыщенный, хоть режь его на части и подавай вместо пирожных.

Впрочем, на стол подали, к счастью, не воздух, а ароматное мясо, запеченное в горшках с овощами. Брюс очень старался, чтобы треск за ушами не мешал прислушиваться к происходящему. Хотя если что и мешало, так это неудержимый вой обливающейся слезами девицы в углу.

— А что же, господин маг так и не попробует угощения? — беспокойно осведомился пекарь, суетливо подвигая нетронутый горшочек железному истукану, который кое-как уместился на лавке у стола.

Пекарь по имени Улиан был дородным верзилой, в чистой, хоть и линялой, словно обсыпанной мукой одежде, и с пшеничного цвета длинными усами. В концы усов, по здешнему обычаю, были вплетены травинки.

— Господин маг предпочитает трапезничать в одиночестве, — злорадно подсказал Брюс, запуская ложку в жерло глиняной посудины.

Элия не рискнула снять шлем без посторонней помощи, но и обратиться к Брюсу за помощью она не пожелала.

— Может, тогда сначала господину магу отдохнуть с дороги? У нас и комнаты наверху для гостей всегда готовы.

Железный истукан скрипнул одобрительно, но тут уже на четыре голоса возрыдали из дальнего угла, где на длинной резной лавке рядком разместились жена и три дочери пекаря Улиана. Все упитанные, румяные, перепуганные.

— Ночь… Ночь скоро!.. Пора-а уже! — прорезалось невнятно из громогласных рыданий. — Проси, папенька!..

Пекарь страдальчески скривился, теребя себя за ус.

Собравшиеся снаружи люди загомонили, а те, что, не церемонясь, заглядывали в окна, принялись торопливо передавать свежие новости: «Господину магу отдохнуть надо… Сил набраться…»

Из-за стоящего в горнице ора разговаривать все равно стало бессмысленно, поэтому Брюс с аппетитом доедал обед, а пекарь опустился на лавку, схватившись за голову. Элия не шевелилась. Наверное, оглохла от резонирующих в шлеме звуков.

Постепенно затихли жена пекаря и две его младшие дочери. Только старшая — пухлая девица лет восемнадцати — неутомимо выла на одной ноте. Нарядное вышитое платье помялось, светлые волосы, в которые были заплетены травинки, растрепались, так что казалось, что девица только-только выбралась из сеновала.

— Вот ведь беда-то какая… — Пекарь выпустил из кулака изрядно мятый ус и уныло глянул на дочь. — Что ж теперь-то плакать…

Девица взревела так, что слезы брызнули веером. Распухший нос едва умещался между багровыми от крика щеками.

— А ну, цыц, Даринка! — не выдержал наконец сухощавый человек, что молча сидел возле дверей. — От твоего визга в голове звенит! Дуня, дай ей капель, что ли…

Как ни странно, но девица мигом притихла, выть прекратила, только всхлипывала и утирала рукавом воспаленные глаза и насморочно опухший нос. Мать поспешно сунула ей в руку синий пузырек, а сама принялась обтирать лицо дитяти платком размером с простыню.

— Простите, что вмешиваюсь. — Сухощавый сел поближе к столу. — От этих криков толку мало, а время идет, и если господин маг захочет помочь, так надо рассказать, что к чему… Я Биар, здешний знахарь, — запоздало представился он.

Элия благосклонно кивнула, скрипнув сочленениями.