Волчье логово - Дэвид Геммел Страница 54

Ангел содрогнулся. Черные горы по сторонам стали казаться ему челюстями исполинского чудища. Дрожь в руках усилилась. Он попытался спрятать меч в ножны, но никак не мог попасть. Он выругался и положил клинок на стену.

Трое надиров повернулись и бросились бежать, побросав оружие. Белаш заорал на них, и они покорно вернулись, но страх возрастал.

Ангел подошел к Сенте. Ноги у него подкашивались, и он держался за стену.

— Что за дьявольщина тут творится? Сента, бледный, с широко раскрытыми глазами, не ответил ему. В устье перевала что-то зашевелилось, и Ангел увидел шеренгу людей в черных плащах и доспехах, идущих к стене.

— Кровавые Рыцари! — дрожащим голосом прошептал Сента.

Надир рядом с ним завопил и шарахнулся прочь, намочив штаны. Белаш убрал меч в ножны и выхватил у соседа лук. Взобравшись на стену, он натянул тетиву, потом застонал, крикнул что-то и начал медленно оборачиваться назад.

Ангел едва успел пригнуть голову Сенты, когда Белаш пустил стрелу. Она пролетела мимо, ударилась о камень, отскочила и ранила в плечо одного из воинов. Кровавые Рыцари молча приближались. Ясно было, что надиры их не остановят. Ангел взгромоздился на ноги и поднял меч. Руки теперь тряслись так, что он совершенно перестал владеть ими. Защитники — даже Белаш! — стали отступать от стены.

Откуда ни возьмись появился одетый в лохмотья карлик. Мириэль сопровождала его. Карлик был дряхлым старцем, но от него внезапно хлынула волна отваги, разгоняя страх и воспламеняя кровь. Бегущие надиры остановились. Маленький шаман взбежал наверх и ловко вскарабкался на стену. Кровавые Рыцари были меньше чем в двадцати шагах от нее.

Кеса-хан поднял руки, и голубое пламя вспыхнуло между его ладонями. Страх, одолевавший Ангела, сменился гневом. Шаман простер руки вперед, нацелив костлявые пальцы на черных воинов. Голубой огонь преобразился в длинное копье, пронзающее панцири и шлемы. Рыцарь, идущий в середине, пошатнулся, и голубой огонь, сделавшись красным, охватил его волосы. На рыцарях загорались плащи и штаны. Они остановились, пытаясь сбить охватившее их пламя.

Надиры, вернувшись к стене, принялись поливать врага стрелами и копьями.

Кровавые Рыцари обратились в бегство. Маленький надир соскочил со стены и без единого слова пошел прочь.

— Ты бы сел, — сказала Мириэль, подойдя к Ангелу. — Лицо у тебя белое как снег. — В жизни еще не испытывал такого страха, — признался он.

— И все-таки не побежал, — заметила она. Пропустив похвалу мимо ушей, он посмотрел вслед маленькому шаману.

— Насколько я понимаю, это Кеса-хан. Он не охотник до разговоров, верно?

— Он крепкий старик, — улыбнулась Мириэль, — но силы его на исходе. Ты даже представить себе не можешь, как изнурила его эта ворожба.

— Все равно мы здесь не удержимся, — сказал Сента, подойдя к ним. — Утром они дважды чуть было не прорвались. Один Исток знает, как нам удалось отбиться.

Кто-то крикнул, и Сента, обернувшись, увидел сотни готиров, запрудивших перевал. Выхватив оба меча, он бросился обратно к стене.

— Он прав, — сказал Ангел. — Поговори со стариком! Надо найти другое место, — И гладиатор поспешил к остальным защитникам.

Бодален следовал за Гракусом, несущим факел. По бесконечным коридорам и железным лестницам они спускались в недра замка. Все здесь было искривлено, искорежено, и в воздухе стоял тихий гул, от которого у Бодалена стучало в висках.

Следом за ним шли остальные восемь воинов Братства, мрачные и молчаливые. Девятый увел лошадей в горы, и Бодален потерял всякую надежду выбраться из этого колдовского места.

Они спускались все ниже и ниже, миновав уже пять этажей, и гул становился громче. Стены здесь были уже не из камня, а из гладкого блестящего металла, вздутого и покоробившегося. В трещинах виднелись переплетения медных, железных, золотых и серебряных нитей.

Бодален испытывал ненависть к этому замку и боялся заключенных в нем тайн, но все же, как зачарованный, смотрел по сторонам. Перед ними возникли стальные двери. Гракус и еще двое воинов открыли их. В маленьком пустом помещении на одной из стен виднелся орнамент — двенадцать круглых камней, оправленных в медь, и на каждом — непонятный Бодалену символ.

Никто не знал, что это за орнамент, и отряд двинулся дальше, отыскивая лестницу вниз.

Наконец они пришли в большую палату, как бы освещенную солнцем, веселую и яркую. Между тем окон здесь не было, и Бодален знал, что от поверхности земли их отделяют сотни футов. Гракус бросил чадящий факел на металлический пол и огляделся. Здесь стояли столы и стулья, все железные, и огромные железные шкафы, украшенные блестящими, отражающими свет драгоценными камнями.

Комнату ограждали панели из матового стекла, сияющие белым светом. Гракус ударил по одной из них мечом, и она разбилась. За ней открылся длинный блестящий цилиндр. Один из воинов ткнул в него мечом. Сверкнула вспышка, воина подняло на воздух и отшвырнуло на двадцать футов, а половина огней померкла.

Гракус подбежал к упавшему и опустился на колени.

— Мертв, — поднявшись, сказал он. — Ничего здесь не трогайте. Подождем хозяина — здешние чары недоступны нашему разуму.

Гул сделался таким громким, что Бодалена мутило. Молодой дренай перешел через зал к открытой двери. За ней находился огромный, фута три окружностью, кристалл, парящий в воздухе между двумя золотыми чашами. Он вращался, разбрасывая вокруг крошечные молнии. Бодален пошел в комнату, где помещался кристалл. Стены в ней были обшиты золотом, на дальней частично сорванная обшивка обнажала искрившуюся гранитную кладку.

Но не кристалл и не золотые стены заставили Бодалена затаить дыхание.

— Гракус! — позвал он. Гракус вошел и тоже воззрился на громадный скелет у задней стены. — Что это еще за дьявольщина? — прошептал Бодален.

— Да уж, без дьявола тут не обошлось. — Гракус, став на колени, потрогал оба черепа и провел пальцами по шеям, ведущим к могучим плечам.

У этого зверя, как бы он ни назывался, было три руки, и одна росла прямо из гигантских ребер. Один из рыцарей попытался приподнять берцовую кость, но полусгнившее сухожилие удерживало ее на месте.

— Я ее даже обхватить не могу, — сказал он. — В этом существе футов двенадцать росту, если не больше.

Бодален оглянулся на дверь, не более трех футов в ширину и шести в высоту.

— Как же оно прошло здесь? — Гракус подошел и увидел на металлических косяках глубокие царапины, обнажающие камень.

— Как оно вошло, не знаю, — тихо сказал он, — но оно содрало себе пальцы до кости, пытаясь отсюда выбраться. Тут должна быть другая дверь — потайная.

Некоторое время они обшаривали стены, ища эту дверь, но так и не нашли. Бодален устал до предела, и голова разболелась еще пуще. Он пошел к выходу. Ноги под ним подкосились, и он свалился на пол.