Плащ для Красной Шапочки - Екатерина Неволина Страница 54

Ее пока освободили от занятий, отец не давил и не лез в душу. Каждый вечер он заботливо спрашивал дочь, как она себя чувствует, приносил купленное по дороге блюдо, а затем садился перед телевизором и молча смотрел в экран. Ане казалось, что он даже не понимает, что за передачу смотрит и с одинаковым чувством мог пялиться на футбол, «Давай поженимся» или политическое шоу. В квартире, в былые дни превращенной стараниями мачехи в чистейшую операционную, скапливалась пыль, раковину загромождала невымытая посуда.

– Что с папой, как ты думаешь? – как-то спросила Аня Стаса.

– Оставь его в покое, – ответил тот слегка раздраженно.

Стас, кстати, стал бывать у нее реже. Говорил, что учеба отнимает все его время, однако Анна точно знала, что он что-то пишет. Даже при разговорах с ней он иногда впадал в задумчивость и, нахмурившись, напряженно что-то обдумывал, а когда она ему звонила, частенько бросал: «Я не могу сейчас разговаривать» и отключался.

Как-то вышло, что ни отцу, ни Стасу она на самом деле не оказалась нужна. Бродя по дому в длинной растянутой футболке, Аня сама себе напоминала привидение, которому даже пугать-то некого.

Однажды она решила сходить на тренировку, но и тут все словно разладилось.

Может, это не она была привидением, а все вокруг превратились в странные тени? В реальности, как это ни парадоксально, вдруг резко стало недоставать именно реальности. Свежего ветра, от которого горит кожа, и все же его дыхание заставляет тебя жить, чувствовать. Бывает ли обезжиренная жизнь, похожая на суррогатный творог в ноль процентов или диетическую, отвратительную колу лайт?.. Бывает. Именно такой и ощущала ее Анна.

Она уже не считала дни, просто перебирала их, как нитку старых, никому не нужных бус с растрескавшимися бусинами.

Как-то поздним утром, когда отец ушел на работу, Аня посмотрела в окно и увидела, что началась капель. Возможно, это пришла весна, а может, просто временное потепление. Но девушке вдруг захотелось на улицу, на свежий воздух.

Аня даже попыталась привести себя в порядок – припудрила лицо, замазала тональником темные круги, окаймляющие глаза, подкрасила губы и ресницы. Намного лучше не стало, более того, ее лицо превратилось в грустную маску из японского театра кабуки, но это было уже не так важно.

Натянув джинсы, сапоги и теплую куртку, Аня по привычке сунула в карман свой давний талисман – пластиковую фигурку – и вышла из дома.

Воздух пах сыростью, а под ногами хлюпало. Не лучшая погодка, но девушка дышала и никак не могла надышаться. Она шла по улице, прямо по лужам, просто так, без определенной цели, и вдруг почувствовала себя почти что спокойной. Боль отступила, раны затянулись и уже не так саднили.

Город жил в своем будничном ритме, на дорогах стояли обычные пробки, сигналили машины, спешили куда-то прохожие. И Аня затерялась в этой суете и мешанине.

Она шла, а в ушах играл плей-лист, составленный из самых тяжелых роковых композиций. Аня пыталась ему подпевать и едва не врезалась в толстую женщину.

Та что-то закричала, смешно разевая рот, хотя девушка не слышала ни звука.

А потом толстуха оттолкнула ее с такой силой, что Анна не удержалась. Нога, поскользнувшись на мокром, еще тронутом льдом асфальте, заскользила, и Аня увидела, что съезжает на проезжую часть прямо под колеса несущейся на нее машине.

Не в силах смотреть на собственную смерть, девушка закрыла глаза и услышала конское ржание. Щеку опалило влажное жаркое дыхание.

Инстинктивно отпрыгнув, Аня открыла глаза и увидела Принца. Он возвышался над ней, сидя в богато расшитом седле на красивом белоснежном коне с гривой, заплетенной во множество косичек, каждая из которых заканчивалась белой шелковой лентой.

Радость гораздо большая, чем радость от неожиданного спасения, обожгла Анино сердце. Нет, она не сошла с ума. Напротив, она, наконец, снова обрела ясность рассудка. Как хорошо, что ей удалось вернуться туда, где ей действительно хорошо, в тот мир, где никто не видит в ней досадную помеху, туда, где ее по-настоящему любят. Разве можно вообще усомниться в том, какой выбор нужно сделать?

Она хотела что-то сказать, но Принц направил коня в сторону, словно и не заметил девушку.

– Подожди! – крикнула ему Аня.

Он недоуменно оглянулся, смерил ее слегка удивленным взглядом, но не сказав ни слова, поскакал прочь в сопровождении немногочисленной свиты.

Он ее не узнал. Но почему? Какое злое колдовство помутило его разум?

Девушка огляделась. Она находилась на до боли знакомом лугу перед величественным замком. Его сияющие под солнцем шпили рассыпали вокруг золотистое марево, словно священный ореол.

Ворота замка, и это было непривычно, оказались открыты и украшены охапками цветов. Принц и его свита въехали туда и исчезли из вида, а Анна так и продолжала неподвижно стоять, не понимая, что происходит.

Постепенно в голове прояснилось. Ну конечно, все дело в Королеве! Охотник же говорил, что она – главный источник зла. Аня потерла виски, начиная понимать, что произошло. Королева заколдовала своего сына, чтобы не допускать в свою семью безродную девушку. Ну конечно! Он, сам не зная того, выпил какое-нибудь зелье забвения и теперь не может вспомнить лица той, которой обещал вечную любовь и верность. Разумеется, это большая проблема, но все же девушке стало гораздо легче. Злое колдовство всегда можно разрушить. Она справилась с Королем, справится и с Королевой, уничтожит ее чары и вернет любовь Принца.

Как обычно поступают в сказках? Кажется, покупают за что-то чудесное возможность провести ночь в дежурстве у постели возлюбленного, а потом плачут и рассказывают, как они были счастливы вместе и сколько железных башмаков пришлось истоптать несчастной девушке прежде чем она достигла цели.

Когда примерный план действий стал ясен, Аня значительно повеселела.

Прежде всего, ей нужно отыскать своего помощника, а дальше все станет легче, видимо, обойдется и без железных башмаков.

Девушка оглядела себя. На ней был все тот же красный плащ, пожалуй, слишком приметный. Королева вполне могла додуматься до того, чтобы приказать не пускать освободительницу в спасенный ею же самой город.

Плащ пришлось снять. Но оставлять его где-то в кустах девушка не стала – ведь все же он принадлежал ее роду, и ее мама носила его когда-то. Оставишь такую вещь – а потом уже не найдешь. Надежнее скатать в узелок и взять с собой.

Под плащом у нее находилась довольно приличная полотняная рубаха, лишь слегка порванная на груди – там, где ее успела коснуться стрела, брюки и сапоги. Вид скорее мальчишечий. На поясе – нож Охотника. Выход напрашивался сам собой, к тому же переодевание девочки в мальчика – вполне себе традиционный сказочный ход. Стас наверняка бы одобрил. Оставалось только подстричь волосы. Их было жалко, поэтому на миг рука девушки замерла в нерешительности… но уж слишком много стояло на кону. Поэтому, сжав зубы, Аня принялась обрезать ножом пряди. Получилось, конечно, не очень ровно, но, если не считать Принца, девушка не видела здесь идеальных образцов парикмахерского искусства. В общем, сойдет. Для пущей маскировки она еще вымазала грязью щеку. Если ей не встретится старик, обучавший ее фехтованию и стрельбе из лука, все должно обойтись – больше некому ее узнавать.