Осколки разбитой короны - Раймонд Фейст Страница 54

— Только не на Западе, пока я герцог Крондорский, — отозвался Арута и добавил, повернувшись к Доминику: — Если я найду вход в старое аббатство, ты проведешь нас внутрь?

— Проведу, — пообещал Доминик. — Вход заперт изнутри, но там есть тайная ручка, которая открывает его снаружи. Твой отец ее нашел.

Арута улыбнулся.

— Он всегда говорил, что лучше его вора в Крондоре не было.

— Не знаю, в умении или удаче тут дело, но он нашел ее, снял ловушку и открыл дверь. У одного из наших братьев чуть сердце не отказало, когда он оказался внутри библиотеки.

— Теперь вопрос в том, сколько человек брать с собой, — сказал Арута.

— Я мало разбираюсь в военных делах, — заметил Доминик, — но вам бы лучше взять отряд достаточно маленький, чтобы нас не заметили в горах, и достаточно большой, чтобы, оказавшись внутри, мы смогли захватить аббатство.

— Ты можешь нарисовать планы аббатства?

— Я прожил там пятьдесят лет, герцог. Я могу нарисовать каждый коридор и кладовую.

— Хорошо. Утром я пошлю к тебе писца. Буду рад, если ты закончишь планы к концу недели. Раз мы хотим быть готовы к прорыву в аббатство, когда Оуэн ударит по берегу у Сарта, к этому времени нам надо будет уже двигаться по восточному пути вдоль хребта Кошмара.

Доминик поклонился и сказал:

— Я в вашем распоряжении. Только бы кто-нибудь указал мне, где отдохнуть. Дорога из Рилланона была уж очень утомительной.

Арута позвонил в колокольчик, и в дверях появился паж.

— Покажи брату Доминику мои комнаты и принеси все, что ему понадобится.

— Твои комнаты? — переспросил ишапианец.

— Боюсь, мне они сегодня не понадобятся. Мне надо многое успеть до рассвета. Возможно, я соберусь вздремнуть после утреннего собрания двора.

Доминик кивнул и, снова поклонившись, вышел за пажом из комнаты.

— Хорошо хоть у тебя хватило ума разложить матрас за столом, если понадобится вздремнуть, — сказал Накор.

Арута улыбнулся.

— А ты, похоже, ничего не упускаешь.

— Я же игрок, помнишь? Если бы я что-то упускал, я бы прогорел или погиб.

— Ты с нами?

— Нет, — покачал головой Накор. — Предприятие интересное, но думаю, что я нужен здесь. Доминик привез важный дар от ишапианцев. Они разделят с нами магическую силу, которую получают от Слезы Богов. Когда мы найдем истинного вождя нашего ордена, то пошлем его в Рилланон, и там он получит свою долю. Эта сила превратит мой маленький склад в истинный храм, где молитвы получат ответ и где будут свершаться чудеса. Люди узнают о добре и помогут вернуть Добрую Госпожу.

— Важное дело, — согласился Арута и встал. — Извини, Накор, но мне и правда пора работать. И если тебе что-то надо для храма, скажи мне до отъезда, я постараюсь это сделать.

— Спасибо, — сказал Накор, идя к двери. — Постарайся остаться в живых. Новый герцог может оказаться далеко не так внимателен ко мне.

Он открыл дверь, и Арута рассмеялся.

— Я никак не хочу доставлять тебе неприятности своей смертью, но думаю, что мне она принесла бы еще больше неприятностей.

— Верно. Видишь, нам обоим будет выгодно, если ты останешься в живых.

Арута снова рассмеялся и закрыл за Накором дверь. Все еще усмехаясь, он сел за стол и посмотрел на гору лежащих перед ним бумаг. Когда он взял первый доклад, который надо было рассмотреть, улыбка его угасла, и, пролистав, он положил его в стопку бумаг, которые утром собирался обработать вместе со своим секретарем.

Потом он взял следующий документ.

* * *

— Джимми! — крикнула Франси, когда он пошел по коридору.

Джимми повернулся и увидел, что девушка спешит к нему.

— Привет, — сказал он прохладным тоном.

Она взяла его под руку и сказала:

— Я тебя давно не видела. Твой отец тебя куда-то посылал?

— Нет, — ответил Джимми, — я работал здесь, но свободного времени у меня мало. — Он мягко и осторожно высвободил руку.

— Джимми, в чем дело? — спросила она.

Джимми почувствовал, что краснеет, и чуть не задохнулся от внезапных эмоций.

— А дело в том, что не годится мне проявлять излишнюю вольность с будущей королевой.

Она покраснела и уставилась в пол.

— Я так и знала, что твой отец тебе расскажет.

— Но почему ты сама мне не сказала? — с горечью спросил он.

Она подняла голову и посмотрела на него полными слез глазами.

— Не знаю. Я не знала… как ты отреагируешь. До того как я приехала в Даркмур, я думала, что знаю, как к тебе отношусь, что чувствую. Потом я тебя увидела, и мы обедали вместе, и гуляли… Не знаю. Все было не так, как когда-то в детстве.

— А все и есть не так, — сказал Джимми. — Мы больше не дети.

Она посмотрела ему в глаза, потом внезапно приблизилась и поцеловала его в щеку.

— Ты всегда был моим лучшим другом, Джимми. Я люблю тебя больше, чем всех других знакомых молодых людей. Пожалуйста, порадуйся за меня.

Джимми покраснел.

— Чему радоваться? Тому, что ты станешь королевой? Или что выйдешь за этого дурака Патрика?

— Не надо так, — тихо сказала она. — Папа говорит, кто-то должен держать Патрика в руках, и поэтому он хочет, чтобы я стала сильной королевой. Это одна из причин, по которой король хочет выдать меня за Патрика.

— Слушай, я не знаю, что сказать, — признался Джимми. — Я только знаю, что наши желания значения не имеют и что ты выйдешь за Патрика, а я женюсь на той, которую выберет для меня отец, и все тут. Другие варианты не рассматриваются.

Она сжала ему руку.

— Будь мне другом.

— Обязательно, Франси, — кивнул он. У нее по щеке потекла слеза.

— Мне понадобятся такие друзья, как ты, когда я стану королевой и окажусь в Рилланоне.

В нем опять вспыхнули подавляемые эмоции, и он сказал:

— Просто…

— Что?

— Понимаешь, — тихо признался он, — мы так и не узнаем, что могло бы быть.

Она кивнула.

— Понимаю. Но у нас никогда и не было выбора, так ведь? Мы не можем позволить чувствам отвлекать нас от долга. — На секунду она посмотрела ему в глаза, потом добавила: — Я всегда буду любить мальчика, который играл со мной во дворце в Рилланоне и смеялся, когда я колотила его младшего брата. Я всегда буду помнить, как мы залезали всюду, куда нас не пускали. Я так вас и не простила за то, что вы были мальчики и могли играть как мальчики, а я должна была учиться быть леди. — Она вздохнула. — Но я никогда не смогу позволить себе влюбиться, дорогой мой Джимми, и ты тоже. Не тоскуй о том, чего никогда не было и не может быть. Просто будь мне другом.