Пророчество: Дитя Земли - Элизабет Хэйдон Страница 54

Дождь продолжал идти почти весь следующий день. К тому моменту, когда он прекратился, солнце уже клони лось к закату, и капли еще долго падали с листьев на крышу хижины в сумраке приближающейся ночи. Непрекращающийся дождь вызвал у Рапсодии странное чувство усталости, поэтому они решили провести в хижине еще одну ночь, чтобы земля немного просохла.

День прошел в приятных разговорах, главным образом они обсуждали растения и деревья, а также войны, в которых пришлось участвовать Эши. Рапсодия поведала об усмирении фирболгов, а Эши передал рассказы своих соратников по оружию об обучении у Элендры. Замечательная воительница, знаменитая героиня многих битв, они имела репутацию сурового, а иногда и жестокого учителя, но считалась едва ли не лучшим фехтовальщиком. Сам Эши у нее не учился, видел ее лишь однажды, и они никогда не разговаривали.

Рапсодия чувствовала, как ее охватывает необъяснимая печаль. Она усиливалась всякий раз, когда Эши ей улыбался или проходил мимо, из чего следовало, что она как-то связана с ним, но Рапсодия не понимала, почему у нее сжимается сердце.

Ни для кого из них уже не было секретом, что Рапсодия испытывает к Эши симпатию; им было хорошо в этом маленьком домике. Ее верный спутник очень напоминал ей брата по имени Робин, второго в семье по старшинству, которого она любила, но с которым не была особенно близка. Она не понимала Робина — как не понимала Эши. Быть может, наступит день и понимание придет к ней, но сравнение с Робином лишь усиливало ее печаль. Она сбежала из дома, когда они с братом только начинали узнавать друг друга, а сейчас ей предстояла разлука с Эши. Она больше никогда не видела Робина. Кто знает, как получится с Эши?

По большей части Эши проявлял к ней доброту и многое для нее сделал; никто в этом новом мире не оказывал ей такой помощи. К несчастью, она знала: за его щедростью скрывается какой-то расчет — ведь он не был с ней до конца откровенен. Рапсодия понимала, что он каким-то образом ее использует. Оставалось надеяться, что их знакомство не будет иметь для нее фатальных последствий.

Они вновь переночевали в хижине, дожидаясь, пока небо очистится, а ветер просушит землю. Он настоял на том, чтобы она заняла кровать, и, поняв, что спорить бесполезно, Рапсодия поблагодарила его и быстро улеглась, неожиданно почувствовав усталость. Ей предстоял долгий путь.

Рапсодии снились демоны и разрушения, слепая Пророчица, лишенная зрачков, в глазах которой отражалось ее лицо. И она ощутила ужасный всепроникающий холод, подобный корню ядовитой ивы, отнимающий у нее тепло и музыку, лишающий голоса, она даже не могла позвать на помощь. Она проснулась в объятиях Эши и прижалась к нему, словно он стал единственным существом, способным ее слышать теперь, когда музыка ее покинула.

Он улегся рядом с ней, поверх одеяла, и обнимал до тех пор, пока она не перестала дрожать. Так прошло больше часа, потом Рапсодия успокоилась и заснула. Убедившись в том, что она действительно спокойно спит, Эши с огорчением убрал ее руку со своего плеча: она положила ее туда, чтобы не потревожить его рану. С большим трудом он поднялся на ноги и посмотрел на Рапсодию, обнявшую набитую соломой подушку, точно дракончик, свернувшийся вокруг своих драгоценностей: возможно, ее визит к Элинсинос произвел на нее очень глубокое впечатление. Постояв так над ней, Эши вернулся в кресло, размышляя о том, как трудно ему было оставить ее в постели одну.

Туннель, по которому их вела Праматерь, заканчивался в огромной пещере, имевшей форму вертикально стоящего цилиндра. Она напоминала пещеру, где был выстроен Канриф, причем здесь она простиралась не только вверх, но и вниз. По внутреннему периметру шел круговой карниз в форме кольца, размером в широкую улицу. Кольца охватывали пещеру на различной высоте, выше и ниже козырька, на котором они стояли, в них виднелись сотни темных отверстий, очевидно за ними начинались новые туннели. Форма и размеры туннелей смутно напомнили Акмеду путешествие по Корню Сагии, идущему вдоль Земной Оси. Туннели уходили в темноту — немое напоминание о цивилизации, некогда существовавшей здесь.

Осыпающийся каменный мост пересекал огромное открытое пространство пещеры. В ее центре возвышалась гигантская скала, напоминающая пьедестал, горизонтальная верхняя поверхность которого по площади не уступала Большому залу Илорка. Пропасть по обе стороны моста заставила Грунтора внутренне содрогнуться. Из глубин колоссальной пещеры дул ветер, несущий запах влажной земли и запустения.

В полном молчании Праматерь прошла по мосту, не глядя вниз, в круглую бездонную пропасть. Мертвый ветер рвал ее темные одеяния. Фирболги последовали за ней к огромной плоской скале в центре вертикального туннеля.

Подойдя ближе, они увидели уходящую к невидимому потолку невероятно длинную нить, похожую на шелковую паутину. Над каменным плато на конце нити медленно и мерно, подобно дыханию спящего человека, раскачивался взад и вперед какой-то предмет, чуть поблескивавший в сумраке пещеры.

Дойдя до скалы в центре пещеры, они почувствовали, как усилился ветер, он нес тяжелую пыль, неспешно оседающую на всех окружающих предметах. Акмед невольно поплотнее натянул вуаль, закрывающую его лицо, — он уловил в порывах мертвого ветра нечто, шепчущее о смерти. Праматерь жестом велела посмотреть вниз под ноги.

В центре скалы, на которой они стояли, был высечен круг с рунами того же языка, что и надпись над аркой. Внутри круг украшала мозаика, когда-то изумительно четкая и красочная, но теперь перепачканная золой и выцветшая от времени. Рисунок мозаики представлял собой символическое изображение четырех ветров и четырех времен года, а также циферблат часов. Акмед закрыл глаза, вспоминая детство, проведенное в монастыре, расположенном в предгорьях Высоких Пределов Серендаира. Там тоже на полу были высечены эти символы.

Он бросил взгляд на длинную нить, медленно перемещающуюся над плато, и понял, что это маятник часов, беззвучно отмеряющих мгновения, часы и смену времен года давно исчезнувшего царства; каждый взмах маятника отмечал новый фрагмент бесконечно движущегося времени.

— Здесь проходило обучение ритуалу Порабощения, тренировки и посвящение, — сказала Праматерь. Множество голосов слились в один — в высокое шипение, которое ранее слышал Акмед. Очевидно, она посчитала, что Грунтору это знать необязательно. — В прежние дни здесь бывало множество людей, звучало биение тысяч сердец — прекрасное место для обучения тех, кто хочет уметь выделять ритм одного-единственного сердца, выйти на охоту на ф'доров. — Акмед кивнул.

Праматерь обратила темные глаза на великана болга. Когда она заговорила снова, ее голос зазвучал в двух регистрах.

— Много жизней назад в горах существовали огромные города и огромные залы советов. Туннели являлись венами Колонии, по которым текла ее жизненная сила.