Ученица чародея - Галина Манукян Страница 54

Меня можно было поздравить: количество парней, считающих меня монстром, увеличилось. Попрошу аплодисменты!

– Эх, – крякнула рядом мадам Тэйра, – все переживаешь? Лица на тебе нет. Лучше на горы посмотри, красота какая!

– Лица, скорее, у Этьена нет, – вздохнула я, но все-таки подняла глаза.

По обе стороны от каменистой дорожки росли грандиозные сочно-зеленые ели. На концах их темных лап распушились молодые побеги, будто малыши на руках у родителей. Пахло хвоей и разнотравьем. Впереди высились причудливые иссиня-серые скалы. Подальше виднелась словно нарисованная художником солнечная долина с волнистыми холмами пастбищ и крошечными коричневыми коровками. Но меня весь это пейзаж ничуть не тронул. Я только встревожилась, заметив, что скоро придется спускаться по крутому склону. Как же с ним справится Этьен? Я обернулась. Он, похоже, немного приспособился и сидел увереннее, отчего-то поворачивая голову то в одну сторону, то в другую, словно рассматривал что-то. Да разве это возможно с повязкой на глазах?

– Хватит думать об этом порченом. Не пара он тебе! – недовольно буркнула мадам Тэйра.

– Почему вы все время называете Этьена порченым? – поинтересовалась я тихонько. – Разве он виноват, что родился сыном чернокнижника?

– Кабы только родился… – проворчала старуха. – Ирод этот, папаша его, мальчишку темным силам отдал.

– Как это? – ужаснулась я.

– В посланника превратил. Чтобы с демонами общаться.

Я сглотнула, пораженная:

– Лекарь отправлял его в преисподнюю?

– Ой, что за глупости! – замахала руками мадам Тэйра. – Куда все проще. Дети в определенном возрасте, особливо мальчики – те, что потоньше, почувствительнее, с миром духов проще сообщаются, чем взрослые. Многие так же, как ты, цветные облака над людьми замечают, но с возрастом забывают.

– А что же с Этьеном?

– Подлец Годфруа как вернулся от китайских колдунов, на сыне полученные знания испытывать стал. Будто не знал, что опасно. Усыплял Тити, а потом призывал духов и демонов. Самому колдуну не услышать было, что посланники из тех миров говорят, вот он и пользовался мальчишкой, словно переводчиком. Только душа того, кто речи демонов передает, чернеет при этом. Гляди, – мадам Тэйра подсунула мне маленькое круглое стеклышко.

Я посмотрела в него:

– Стекло как стекло.

Она протянула другое, закопченное:

– А теперь гляди.

Мир вокруг меня погрузился в вечерние сумерки, лицо прабабки потемнело, словно была она из страны мавров.

– Ой.

– Вот Тити все так и видит. Как сквозь черное стекло.

– И меня? Он видит во мне мавританку? – ахнула я.

– Да не в том смысле, – фыркнула старуха. – Видит он твою беленькую кожу и голубые глаза. Тити ни добра, ни света в нашем мире не видит, все ему плохим, темным кажется. Считай, болезнь такая.

У меня защемило сердце.

– А излечить его можно?

– Не знаю. Не встречала такого. А живу долго. Так что говорю тебе: забудь про порченого. У тебя другие дела в жизни будут. Поважнее.

– Какие дела?

– Границу пересечем, расскажу. Там надо будет показать кое-что и долго, обстоятельно беседовать, а не болтать между делом. Потерпи.

Любопытство разгорелось во мне, но я не стала расспрашивать почтенную старуху – она мудрая, ей виднее. Тем более все мои мысли снова вернулись к Этьену. Как же помочь ему?

– А вы как узнали про Этьена? – не выдержала я.

– Шел как-то Тити, подростком еще, через лес и у моей горы на разбойников наткнулся. Уж не знаю, что бы они с парнишкой сделали, но мы с Шевризетт рядом оказались, – хитро подмигнула старушка. – Ну, я порезвилась маленько. Разбойники потом ряды моих слуг пополнили. Красный Маню и Зубастый Фернан вон впереди шагают. И Базиль – тот, что самым последним едет, усатый с топором. Потом смотрю: а мальчишечка-то родственник.

– А как вы это поняли?

– Так Жан-Мишель, отец его, лет в двенадцать тоже симпатичный был. Почти одно лицо, разве что порыжее. Кто знал, что из того мальчугана подобное свинство вырастет? Власти ему подавай. И денег лопатой. Тьфу!

– И что дальше с Этьеном было?

– С разбойниками управилась, – старушка хмыкнула. – Повеселилась на славу. Вижу: неладно что-то с парнишкой – чернющий, как дьволенок, лопни мои глаза! Оно, знаешь ли, Тити помнить, что происходило с демонами, вроде и не помнил, а в голове сумятица да жуть всякая жила. Разговорила я парнишечку, признался он, что спать боится: сны один страшней другого приходят. Поделился со мной, какие. Я и разгадала, в чем дело. Душа-то его лица демонов и картины всякие запоминала, хоть сознание про них и не знало ничего.

Шевризетт споткнулся, бабка ухватилась за шею козла, едва не съехав на землю.

Я снова оглянулась на Этьена. У меня внутренности заледенели от таких рассказов. Нет, я должна ему помочь. Не потому, что влюбилась, – не дано, так не дано, – а просто так. Ведь он мне помог. Не раз.

– И вы ничего не сделали после этого?

– Как же не сделала? – возмутилась мадам Тэйра. – Погоняла духов, защиту поставила, чтобы ритуалы папашкины не работали. Поучила маленько. Сколько могла, почистила парнишку. Да все не вычистишь. Пусть уже живет, какой есть. Счастливым не будет. Беды одну за другой к себе притягивает. Так что не для тебя он.

Я вздохнула:

– Мне, похоже, счастья тоже не видать…

– Бёф, глупости! Твое счастье от тебя зависит, – старуха снова сделала хитрую мордочку. – Будешь счастливой, если правильные решения принимать научишься.

– А как узнать, какие правильные? – жалобно спросила я и посмотрела вперед.

Мы приближались к развилке у опушки. И вдруг сзади раздался взволнованный окрик Этьена:

– Эй! По дороге идет вооруженный отряд! Сворачивайте влево!

Все разинули рты и обернулись – глаза Этьена так и были завязаны.

* * *

Огюстен покосился на слепого и сочувственно заметил:

– Умом тронулся, бедняга.

Этьен возмущенно фыркнул, а мадам Тэйра почесала седой затылок и приказала:

– Фернан, ну-ка, послушай.

Чернявый разбойник с торчащими, как у мерина, крупными зубами тотчас приник ухом к земле. Все затихли. Я даже дышать перестала. Скоро Фернан поднялся и кивнул:

– Человек двадцать. Тяжело идут. Видно в доспехах и с оружием.

Этьен гордо приосанился и сквозь зубы процедил:

– Ну, и кто тут тронулся, остолоп зеленый?

Огюстен скривил недовольную мину, но промолчал – мол, что поделать с убогим.

– Уж верно не ты, Тити, – вытянула шею старушка у развилки. Ее ноздри зашевелились, как у голодного кролика. Наконец, она скомандовала: – Поворачиваем налево. В обход. Лучше сапоги стоптать, чем шею о топор сломать.