Тени школы Кейбл. Избранницы тьмы - Эбигейл Гиббс Страница 54

Я опустила глаза на колени. Да, об этом я прекрасно знала. Именно поэтому я — последний Сейдж, оставшийся в нашей семье. У многих в нашем роду было бесплодие, у остальных же был один или двое детей, и поколение за поколением Дом Элсаммерз становился все менее многочисленным, а теперь был на грани исчезновения.

— Не стоит падать духом. К тому времени, как вы решите завести детей, — если такое случится — все будет по-другому, — успокоил он, и я улыбнулась. Мне придется завести детей или назначить наследника, чтобы род не вымер.

Эдмунд взял фотографию и принялся рассеянно разглаживать заломы, улыбаясь изображению.

— Но вот чего вы не знаете, так это того, что после того, как ваша бабушка сняла траур, она всерьез думала о том, чтобы вый­ти замуж за моего отца.

Я подавилась воздухом на вдохе.

— Что?! — Я покачала головой. — Я хотела сказать: простите?

Его улыбка стала шире, и я заметила, что он снова смотрит не на меня, а в пространство над моим правым плечом.

— Не надумывайте себе лишнего, их отношения были исключительно платоническими. Им обоим было одиноко, и ваша бабушка хотела обеспечить наследников для титула. Было очевидно, что у нее детей больше не будет, а единственный наследник родился человеком, что стало для нее серьезным потрясением, поверьте.

Я не знала, куда девать глаза, но на Эдмунда смотреть не могла, потому что у меня под ложечкой нарастало негодование по мере того, как то, что он говорил, складывалось в целостную картину.

— У вашей семьи нет титула. Значит, вы бы взяли фамилию Элсаммерз и ваша семья стала бы наследовать мой герцогский титул.

Я гневно смотрела на свои колени, что на него, видимо, не производило ни малейшего впечатления, потому что он ухмыльнулся.

— Ваша бабушка не была такой глупой, как вы. В черновом варианте брачного контракта было указано, что ее титул, земли и состояние в случае ее смерти переходили к вашему отцу, а после его смерти — к его детям, если наследник был человеком. Если же ребенок вашего отца рождался Сейдж, то он наследовал все напрямую от нее. Если наследник еще не достиг совершеннолетия, то Винсент Элсаммерз назначался опекуном и контролировал финансы до того, как ребенку исполнится восемнадцать лет. Место в Совете до достижения наследником шестнадцати лет полагалось занять Атенеа.

— Но именно так звучит наше соглашение с Атенеа, так зачем был этот брак?

Он сделал жест рукой, останавливая меня.

— Всего одна деталь. Одно-единственное условие.

Глядя на меня прищуренными глазами, он подождал, пока я сделаю несколько вдохов, с каждым из них подвигаясь все ближе к краю стула. Я должна была признать: рассказчик он отличный.

— Если бы они поженились, мой отец и вся наша семья оставили бы фамилию Мортено, за исключением единственного случая. Если бы вы родились человеком и у вас не было бы наследников или таковые были бы людьми, то герцогский титул во всей своей полноте перешел бы к моему отцу и наследником стал бы я.

Неудивительно, что он позволяет себе быть со мной таким резким. Он меня, должно быть, ненавидит! Я похоронила все шансы его семьи получить титул!

— Т-ты охотник за деньгами!

Я не планировала говорить этого, хотя фраза, по большому счету, резюмировала мои мысли.

Он закрыл глаза и покачал головой. Я воспользовалась этим, чтобы пересесть поближе и выхватить фотографию у него из рук, на долю секунды испугавшись, что порвала ее. Но нет.

Его глаза тут же распахнулись, и он, удивленный, отстранился прежде, чем его лицо снова стало спокойным.

— Нет. Никому из нас на самом деле не был нужен ваш титул. Это значило бы уехать из Атенеа и из Канады — из нашего дома — и перестать наводить ужас на врагов Атенеа, как точно заметил ваш учитель. Все мы уже немолоды и не любим перемен. Но для вашей бабушки было важно сохранить самое могущественное и независимое герцогство во всех измерениях и одно из немногих, где нет королевской крови, в недосягаемости для Атенеа, и мы были готовы помочь ей в этом. — Губы Эдмунда растянулись в ухмылке, и я увидела, как он провел языком по нижним зубам. — Даже если это означало бы быть обладателем титула до тех пор, пока его можно будет вернуть молодой наследнице, которая могла бы объединиться с Атенеа на своих условиях, например… — Он небрежно пожал плечами и, поддразнивая меня, обвел взглядом веранду, — выйдя замуж за молодого и красивого атенеанского принца.

Я хлопнула фотографией по столу и снова скрестила руки на груди.

— Закрой рот, Эдмунд! Мне всего пятнадцать.

Переживания, которые переполняли меня еще минуту назад, исчезли, и я покраснела. Они не были похожи на тех, кто гоняется за титулами, да и, в любом случае, брак так и не был заключен. Почему так получилось — таким был мой следующий вопрос.

Он растянул губы в мрачной улыбке.

— Да. Это происходило как раз в то время, когда ваш отец устроил свою маленькую революцию. Он хотел поступать в человеческий университет, пойти работать в банковскую сферу и все такое. Ваша бабушка подумала, что попытки заставить его жениться на Сейдж только усилят сопротивление, и решила подождать, надеясь со временем уговорить его. Когда же он женился на человеке, мы уже почти собирались возобновлять договоренности о браке между моим отцом и вашей бабушкой. Но она настаивала и не сдавалась. Она не оставляла ваших родителей все годы лечения от бесплодия и последующих ИКСИ и ЭКО [11]. Вы не можете себе представить, с каким облегчением вздохнули моя семья и все королевство, когда на свет появились вы. Просто не можете себе представить.

Он провел рукой по лицу еще более драматичным жестом, чем это всегда делал Фэллон, когда нервничал или был шокирован.

Я откинулась на изогнутую спинку стула, осознавая всю информацию, включая последние несколько фраз, о чем знала и раньше. Эдмунд терпеливо ждал, шевельнувшись, только чтобы указательным пальцем пригвоздить фотографию к столу, когда ветер попытался унести ее.

— Значит, когда ты раньше сказал, что помнишь меня… — начала я осторожно.

Он медленно кивнул.

— Когда вы впервые прибыли ко двору, вам было четыре года и вместе с бабушкой вы останавливались не в своих апартаментах во дворце или на одной из ваших вилл в Атенеа, а у нас. Бóльшую часть первой недели вы плакали, просились домой и не давали всем нам спать. Ох и непросто нам было с нашей-то посменной работой!

Я открыла и закрыла рот, хотя мои губы остались приоткрытыми в полной сожаления улыбке. Это было очень похоже на меня маленькую — хотя я и не помнила таких событий. Я по­пыталась вспомнить хоть что-то из того, что было со мной в пе­риод жизни с родителями, — до того, как в шесть лет я отправилась учиться в Сент-Сапфаер. Мне говорили, что я ходила в подготовительную школу вместе с Кристи и Тэмми, пока обозленные родители других детей не заставили забрать меня оттуда. Но когда я пыталась вспомнить их лица, у меня ничего не получалось. Этот рассказ стал еще одним металлическим куском этой серой мозаики.